"Геннадий Головин. Чужая сторона" - читать интересную книгу автора

потеря!"
Вот такой больной крысой и был Деркач.
Однако у Деркача (хотя он сам о себе этого не знал) было одно
немаловажное преимущество перед многими: репутация человека, который был
гоним при прежней администрации. И это тоже не упускал из виду Игнатий
Иванович, посылая именно Вячеслава Ивановича в Москву. "Повернуться может
по-всякому", - рассуждал Игнатий Иванович. Лишний козырь: "А кто тебя из
деревни вытащил? Вспомни!" - в будущем вряд ли помешает.
Дабы миссия Вячеслава Ивановича протекала успешно, вез он в багаже пять
пар разного размера женских пимов (для жен, любовниц, дочек), четыре шапки
из меха рыси производства промкомбината местной промышленности, канистру
спирта, настоянного на оленьих пантах (для двух высоких земляков, к которым
впрямую с подарками соваться было рискованно, но которые от "мараловки" не
должны были бы отказаться, поскольку и тот и другой недавно обженились на
молоденьких своих секретаршах), для одного из знакомцев, страдавшего
припадками сентиментальности, заготовлена была коробка конфет, выпущенных
спеццехом областной кондитерской фабрики, которые формой должны были
напомнить ему о конфетах-подушечках времен его голодного босоногого детства
и о которых, как было доподлинно известно, он не раз со слезой в глазу
вспоминал.
Кроме того, вез Деркач и массу безделушек из нефрита для секретарш,
фирменную, старинных рецептов водку (для мужиков попроще) и на всякий случай
плотный конверт денег, врученный ему лично Игнатием Ивановичем с
добродушно-свирепым наказом дать по возвращении отчет в каждой на каждую
шлюху истраченной копейке.
Он шел в толпе счастливчиков со счастливым лицом и счастливо поглядывал
по сторонам, и взгляд его нечаянно пал на Чашкина, который, вяло обвиснув на
решетке ограждения, без всякого выражения рассматривал идущих к самолету.
Какая-то тень озабоченного воспоминания промелькнула на миг по лицу
Вячеслава Ивановича. Но только тень. И только на миг. Незачем ему было
вспоминать. Да и недосуг.

Чашкин поглядел еще немного и стал проталкиваться от забора.
Надо было что-то делать. Под лежачий камень вода не потечет. Но что
надо делать, он не знал. Да и сил никаких не было после проклятой этой
"малинки" что-то делать.
- А ты почему не улетел? - раздался вдруг рядом начальственный строгий
бас. Сосед по самолету возвышался над Чашкиным. - У тебя же телеграмма.
- Ага, - кисло поморщился Чашкин. - Телеграмма, да не та... Им нужна
смертная, а у меня оказалась, вишь ты, предсмертная!
- И что делать намерен?
- Ничо не намерен. Куковать намерен... Обокрали тут меня - вчистую! - и
чемодан, и деньги-документы.
Тот даже крякнул от досады.
- Что же ты за валенок такой, прости господи!
- Да вот уж... такой...
- Что? Все деньги, до копья, украли?!
- Да не-е... - хмыкнул вдруг Чашкин. - Загашник остался. В
тренировочных четвертной был заначен. Вот он остался.
- Ну и что же ты сопли развесил?! - загромыхал сосед. - На четвертной