"Геннадий Головин. Чужая сторона" - читать интересную книгу автора

Все же, с мукой поколебавшись, он выбрал дорогу. По накатанности колеи
нетрудно было определить, что машины здесь не редкость. Дорога почти
наверняка должна была привести к большому жилью.
Однако он шел еще и час, и два, прежде чем с высокого холма открылись
ему в светло помутившемся мраке темные спящие дома, выстроенные в несколько
порядков, и с десяток фонарей, горящих чахлым накалом вдоль главной улицы.

И тут он - разом - понял вдруг, насколько устал. Усталость аж
заголосила в нем. Чувствуя, как помрачается в глазах. Чашкин еле-еле успел
доковылять до обломка какой-то бетонной опоры, валявшейся на обочине, и как
под колени подкошенный рухнул!
Ни в одном из окон не горел свет. Чашкин отстраненно удивился: пора
было бы и скотине готовить, и на дойку собираться, пора было бы и в гараж
идти тем, кто при машинах... Странно жили тут люди: спали.
...Когда он открыл глаза, огни в домах кое-где уже светились. Горело
электричество и в казенном, обильно застекленном павильоне - то ли в
магазине, то ли на автостанции.
Со стонами и слезами, мигом вскипевшими на глазах, Чашкин поднялся и на
одеревенелых ногах, с мукой покрякивая, побрел вниз по дороге, которая уже
заметно обозначилась в мрачно-серой мути только-только начавшегося рассвета.
Он понятия не имел, что ему следует делать, даже отдаленно не
предполагал. Просто - внизу были огни, внизу были люди, и единственный шанс
не сгинуть был ему в том, чтобы оказаться среди людей.
На маленькой асфальтированной площади возле тускло освещенного
павильона царило оживление: стояли два автобуса с уже работающими моторами,
несколько грузовиков, а в аквариумной внутренности автостанции сонно
слонялись люди - с десяток черных фигур.
Чашкин вошел в павильон, и тут с ним случилось странное: он увидел, как
он вошел. Глазами вот этих зазябших, невыспавшихся людей.
Вошел больной старичок, еле волочащий ноги, жалко и боязливо
поглядывающий вокруг.
Нечаянно взгляд его упал вниз, и он тихо ужаснулся: брюки на коленях
были сплошь заляпаны грязью, на ботинках налипло. Застыдившись, он быстро
ушел на крыльцо, стал пытаться хоть как-нибудь почиститься.
На крылечко неподалеку то и дело с озабоченной торопливостью всходили
люди. Те, кто выходил, были уже неспешны, как бы отяжелены. Сразу же
принимались закуривать.
Чашкин пригляделся и различил надпись "Буфет". Едва прочитал - тотчас
охнуло все внутри от забытого до поры голода!
Как во сне, вяло сам себе сопротивляясь, пошел туда.
В небольшом зальце было отрадно тепло. Мучительно пахло какой-то
подливой.
У Чашкина перехватило горло от захлестнувшей слюны.
Он встал, не решаясь почему-то далеко отходить от дверей, и стал
медленно шарить по всем карманам в поисках какой-нибудь мелочи - хоти и знал
прекрасно, что, кроме восьми копеек, ничегошеньки у него нет.
Уборщицы в буфете не было, - может быть, она просто не поспевала, -
грязные тарелки с недоедками, с кусками надкусанного хлеба громоздились по
всем столам. Вновь пришедшие просто сдвигали посуду к середке, привычно
приспосабливались с краю.