"Геннадий Головин. Чужая сторона" - читать интересную книгу автора

Затем дорога полегчала, и столь же быстро настроение у Юрки изменилось.
Он покосился на забившегося в уголок, то и дело задремывающего Чашкина и
сказал:
- Если, ты говоришь, Москву закрыли, то могут и шоссе перекрыть. Что
делать-то будешь?
- Не знаю.
- Э-эх, батя! - с интонацией ругани выговорил шофер. - Угораздило же
тебя!
- Да уж не говори, - слегка заискивающе согласился Чашкин. -
Угораздило.
- Кто по специальности-то?
- Мавкальщик - привычно ответил Чашкин, но тотчас, почуяв что-то вроде
стеснения за столь невнятную мастеровому человеку специальность,
поправился: - Гальванщик то есть.
- А-а... - явно не слыхав о такой профессии, отозвался Юрка.
...А Чашкин вдруг подивился своему стеснению. Никогда еще не стыдился
он своей профессии: работал и работал, не очень-то и плохо зарабатывал. А
вот сейчас (от соседства, должно быть, с человеком, который дело имеет с
механизмами, с умным железом машин) недомерком себя ощутил.
На хорошем-то заводе давным бы давно уже поставили автомат вместо
Чашкина. Работа-то нехитра: вынуть чушку из одной "химии", перенести в
другую "химию". Не дурак, он, конечно, догадывался об этом.
Иногда даже - очень, впрочем, косвенно - задумывался: - "А что будет,
если приспособят на мое место какого-нибудь робота? Ни профессии у Ивана
Чашкина, ни образования. Куда идти?" Тут же, впрочем, успокаивался: до
пенсии пять лет, а за это время они никак не соберутся. Да и невыгодно им!
Менять безотказного, двужильного, дешевого Чашкина на капризный какой-нибудь
дорогостоящий механизм, которому, поди, еще и наладчик будет нужен, и
техобслуживание, и запчасти из-за границы. И все же...
И все же - едкий, неприятный сквознячок обвевал душу при этаких
размышлениях. Как ни увертывайся, а получалось именно так: вполне могли бы и
без Чашкина обойтись на этой земле.

- Обокрали-то как? Со мной тоже случай был... Чашкин откликнулся
оживленно, не давая себя опередить:
- У-у! Знатно он меня обокрал! - чуть не с восхищением ли откликнулся.
...После рассказа, почти уже беспечального. Юрка тоже с восхищением
покрутил головой:
- Д-да! Ничего не скажешь! Умелец!
- Уж такой уж умелец, что как жив-то остался, прямо даже не знаю! -
заулыбался и Чашкин, довольный, что рассказом своим угодил благодетелю.
- В другой раз умнее будешь! - неожиданно грубо оборвал шофер. Опять
начиналась хлябь разбитой тракторами дороги.
Чашкин послушно примолк. Перепады Юркиного настроения повергали его в
робость. Не то чтобы он боялся, что тот не довезет его до места, ссадит
(хотя, конечно, и этого боялся). Чашкин боялся - не смейтесь - нечаянно
нарушить в Юрке то состояние благородного сострадания, в которое он его
нечаянно вверг и которое ужасно того красило.
Сам того не сознавая, Чашкин боялся разочароваться в Юрке.
Ему и одного аэрофлотовского белозубого жулика хватит, чувствовал