"Агустин Гомес-Аркос. Ана Пауча " - читать интересную книгу автора

подробностей, что делает ненужным покупку. Горластые мальчишки продают
разложенные на облепленном мухами подносе ломти арбуза, чистят ботинки,
предлагают втридорога свежую воду, лимонад или апельсиновый сок, просят
милостыню, если им не удается продать свои сомнительные освежающие напитки,
пинают ногами собак, которые воруют пирожки (или что-нибудь другое
съедобное, до чего можно дотянуться), гоняются за торгующими сигаретами
девочками-цыганками, толкают калек, главным образом слепых, которые
уговаривают прохожих купить билеты ежедневной лотереи.
Кто-то вдруг истошно вопит, что у него украли чемоданы, полицейские в
серых мундирах (метко прозванные Гристапо[2]), вскинув дубинки, спешат на
крик и, не найдя вора, с усердием молотят по спинам бродячих акробатов,
которые под глухой стук барабана заставляют козу, собаку-дворняжку и
позолоченного кролика карабкается на самый верх стремянки. (Вот здорово!
думает Ана-нет. Малышу очень понравилось бы.) Публика рукоплещет отваге
полиции, а коза, воспользовавшись замешательством, проглатывает несколько
листиков салата-латук, которые протянул ей торговец овощами. Кролик
бесследно исчезает. Не исключено, что вечером его обнаружат под каким-нибудь
мостом в котле у цыган-лоточников.
Повинуясь пронзительным свисткам паровозов, широкие вокзальные двери
продолжают изрыгать и заглатывать пассажиров, и в этом непрерывном приливе и
в отливе мелькает багаж, слышатся крики посыльных из соседних гостиниц,
шоферов автобусов с деревянными табличками "Центр города", гадалок (их
истинная профессия - карманщицы), что всем без исключения сулят любовь,
здоровье и богатство (и все это - по дешевке), проходят группами по десять
человек семинаристы и по три человека - солдатские патрули.
Ана Пауча глядит на все широко раскрытыми глазами и думает, что вот и
она начинает познавать мир. Она на минутку присаживается на тротуар в тени
акации. Приняв ее за старую нищенку, какой-то прилично одетый сеньор кидает
ей монету. Ана Пауча пристально смотрит на нее. Она не знает, что ее
бедность так бросается в глаза. Она подбирает монетку. Прячет ее. Деньги
есть деньги. Впереди у нее еще много дней пути. В наши дни смерть стоит
дорого. Слишком дорого, шепчет она.

Железная дорога. Острые края камней, словно раскаленный лезвия,
прорезают подметки ее эспандрилий, ранят нежные подошвы ног, привыкших к
прибрежному песку. Если б она не поклялась себе не поддаваться боли, она бы
закричала. Июльское солнце как пылающий костер. Щуплая черная фигурка Аны
Паучи как бы окутана облачком дыма, будто она сама горит, будто плохо
загашенная головешка надумала вдруг пойти вдоль рельсов, чтобы вернуться в
родную топку. И где-то ее ждет паровоз, которому не хватило топлива. Ждет,
чтобы снова поднять пары с помощью таящегося в ней огня. Тот самый паровоз,
что вышел со станции Рождение, сделал короткую остановку на станции Жизнь и
снова тронулся в путь, теперь уже к конечной станции, которая называется
Смерть.

Хлеб и сало, ее обычная еда, как испокон веков у всех в ее роду, не
отяжеляют ее шага, не обременяют ее: она несет с собой только хлебец для
сына да свое одиночество - вот и вся ноша. У нее и прежде-то, почитай, почти
ничего не было, но даже ту малость, чем она владела, она оставила дома.
Жаль, что не смогла оставить там и свое одиночество. Тогда ее шаг был бы