"Агустин Гомес-Аркос. Ана Пауча " - читать интересную книгу автора

скотобойней, и, во время гражданской войны, импровизированной тюрьмой
(бойней иного рода), а потом благодаря муниципалитету казармы либеральных
войск, построенный в конце прошлого века, преобразовали в Провинциальную
больницу, вынужденный причал, где бросают якорь живые мертвецы из города и
провинции. Туберкулез, рак, даже проказа, изношенные сердца находят там свою
последнюю пристань. Смерть - единственное лекарство на ней. Все, что пахнет
смертью, причаливает здесь. Тела и души.
Привычные монахини, сестры милосердия, хозяйничают в этом предбаннике
небытия, в котором вдобавок хранятся портреты его благодетелей - его
высокопреосвященства епископа и господина гражданского губернатора.
Безвозмездные дары, отпечатанные тиражом в десять тысяч экземпляров, чтобы
хватило всем.

Длинный серый неф подвала приспособлен под хранилище трупов. Морг.
Ана-нет нашла подходящую работу: мыть уже тронутые гниением трупы. Трудно
представить себе, чем они были раньше, эти тела, сочащиеся ныне неистощимым
разнообразием органических соков, словно перезрелые фрукты, налившиеся
гнилостной водой. Ана Пауча не осмеливается смотреть им в лицо, боясь, как
бы они не заставили ее проникнуть взглядом в их глаза, чтобы она до срока не
увидела пейзаж своего Севера. Добровольно слепая, она обмывает их, и
мстительные трупы пачкают ее черную одежду густыми пятнами. Словно едкими
плевками. Плевками купороса.
Каждые два часа молчаливые монашки, раздувшиеся от святости - и от
здоровья тоже, - в черных платьях из грубой шерстяной ткани и в белых
передниках приносят ей подкрепиться чашку супа и кусок черного хлеба, щедро
расточая какой-то вздор о Лазаре и его лучезарной судьбе, вздор, который,
сюсюкая, мелют уста этих чревоугодниц. Потом они уходят, никогда не забывая
мимоходом прикрыть низ живота у трупов только что обмытых Аной.
Могильщики, одетые, как в средние века, в прокаленную на огне кожу,
дают Ане практические советы:
- Главное, не забудьте хорошенько вымыть руки, прежде чем поднесете ко
рту этот кусок хлеба, бабушка. Микробы на трупах скучают без дела.
Громкий взрыв смеха наполняет большой неф, словно чудовищный
надмогильный гриб.

- С чего мне бояться смерти?
Ана Пауча мужественно задает себе этот вопрос. У нее тоже есть свои
покойники. Муж и два сына. Педро, Хуан и Хосе. Ничто точнее не назовет
смерть ее настоящим именем, как эти три имени. Конечно, их, родных своих
покойников, она не обмывала. Ей не довелось обмывать эти три дорогих тела,
шепча их имена, чтобы им не казалось, будто они пересекают великий рубеж,
окончательно затерянные в обезличке братских могил. Нет, она не стала бы
шептать их имена, эти три имена она бы прокричала, чтобы три ее любви вечно
помнили их на тот случай, если кто-нибудь по ту сторону спросит, как их
зовут. Своей мыльной тряпочкой она старательно обтерла эти три эфемерные
человеческие субстанции, на которые у нее были свои женские права и свои
обязанности.
Так чего же она боится?
Вот это и есть смерть. Подземный переход к гниению, к праху. К чему Ане
так упорно пытаться представить себе беспечный смех этой изглоданной