"Витольд Гомбрович. Космос" - читать интересную книгу автора

брюках, - что вскользь намекало ^а чувственность, подобно выскальзывающему
выверту на Катасиной губе... где она спала? Спала? Стоило мне задать себе
этот вопрос, и сразу коридор превратился в дорогу к ней, по которой я
двинулся, ночью, босиком, в одной рубашке и брюках, а ее скользкогубый
выверт, слегка, чуть-чуть змеиный, в сочетании с моей отверженностью,
холодной, неприязненной отброшенностью теми, из Варшавы, подтолкнул меня
холодно к ее свинству, которое было где-то здесь, в спящем доме... Я сделал
несколько шагов, дошел до лестницы и выглянул в маленькое оконце,
единственное в коридоре, которое выходило на другую сторону дома,
противоположную дороге и воробью, на огромное пространство, окруженное
стеной и освещенное тучами и роями звезд, где виднелся; такой же садик с
посыпанными гравием дорожками и чахлыми деревьями, переходящий в глубине в
пустырь с кучей кирпича и сараем... Слева, прямо у дома, было нечто вроде
пристройки, кухни или мыльни, может, и Катася баюкала там свои шаловливые
губки...
Небывалая звездность безлунного неба, в звездных роях выделялись
созвездия, некоторые из них я знал: Большая Медведица, Малая Медведица - и
находил на небе, но другие, мне неизвестные, также прорисовывались, как бы
вписанные в координаты основных звезд, я пытался провести линии, образующие
фигуры... и это расчленение, попытка составить карту внезапно настолько меня
утомила, что я обратился к саду, но и здесь меня замучила множественность
мира: труба, желоб, излом водостока, карниз стены, деревце - и многообразие
элементов в более сложных комбинациях, например, изгиб и развилка дорожки,
ритм теней... и я невольно тоже начал выискивать здесь фигуры, сочетания,
схемы, чего мне так не хотелось, но я раздражался, мучился, изощрялся до тех
пор, пока не понял, что притягательность и, как еще там, пленительность для
меня этих элементов таится в их "за" или "вовне", в том, что один элемент
находится "за" другим, желоб за трубой, стена за углом кухни, как... как...
как... Катасины губы за губками Лены, когда Катася после ужина пододвигала
пепельницу с проволочной сеткой, наклоняясь над Леной, опуская
выскальзывающие губы и приближая их... Ошеломление мое было все же
чрезмерным, я вообще склонен к аффектации, к тому же созвездия, эта Большая
Медведица и т. п., навязывали мне нечто мучительно-умственное, и я подумал
"что? губки вместе?", причем меня особенно поражало то, что эти губы, и той,
и другой" теперь, в воображении, в памяти соединялись более очевидно, чем
тогда, за столом, я даже потряс головой, чтобы вытрясти из себя это видение,
но от этого связь губ Лены с губами Катаси стала еще заметнее, и тут я
усмехнулся, ведь вывернутое Катасино распутство, ее соскальзывание в
свинство не имело ничего, ну ничего общего со свежим открытым ротиком и
по-девичьи сжатыми губками Лены, разве только одно "соотносилось" с другим -
как на карте - как на карте один город соотносится с другим городом - карта
вообще втемяшилась мне в голову, карта звездного неба или там обычная карта
с городами и т. п. Эта связь, собственно, и связью-то не была, просто одни
губы рассматривались относительно других губ, в смысле, например, расстояния
между ними, направления, взаиморасположения... и ничего больше... хотя факт
остается фактом, теперь, высчитывая вероятность того, что губы Катаси
окажутся где-то вблизи кухни (если она там спала), я одновременно соображал,
где, с какой стороны, на каком расстоянии от них могут находиться губки
Лены. И мое холодно-похотливое скольжение к Катасе здесь, в этом коридоре,
вывернулось под воздействием бокового смещения Леной.