"Олесь Гончар. Берег любви (Роман)" - читать интересную книгу автора

есть собственное.
- Какое?
- Кигиткой зовут меня, по имени птицы, которую ты никогда не видел и не
слыхал.
Если бы к нему в тот вечер вернулась молодость) Если бы эта юная
танцовщица и певица могла полюбить его, забытого изгоя, состарившегося,
осунувшегося, всеми покинутого человека!
И они полюбили. Ничего не боясь, проходя спокойно среди мечей,
появлялись ни крепостном валу возле башни, которая с той поры и поныне
будет называться - Овидиева. Приносила ему целебное степное зелье,
способное спасать от самых тяжких недугов и даже. от бремени лет.
Первая медичка тех времен, степная сестра милосердия, подвигнутая
чистым своим чувством, они горячо взялась возродить поэта для творчества и
любви.
- Она полюбила тебя,- говорил центурион,- потому что ты римлянин,
потому что имеешь цитадели и тяжелый меч в руке.
- Не за это,- возразила девушка.
- За что же?
- Гы певец,-обратились она к изгнаннику.-Душа твоя полни света. Л" чему
ни. прикоснешься словом - всюду появляется красота, моя степь от нее
расцветает... Не мудре но за это полюбить.
- Но я ведь оставил свою молодость в Вечном городе, любовницы мои в
Риме состарились... А ты такая юная.
И никаким богам, не дано уравнять наши лета. Вот, смотри, седина, зима
моей жизни, она, как пропасть, между нами,
- Не хочу слышать об этом. Потому что ты - Овидий, поэмы твои не знают
старости. Душа твоя всегда юная, и я тебя люблю!
Слова эти звучали дивной песней в ее устах:
...В древнем vupf нам иная даль.
Поэт чувствовал, как кровь по-молодому начинает играть в его жилах.
Юная исцелительница, чем отблагодарю тебя. Введу вот такой, какая есть.
в мою гетскую поэму, может, в последнюю поэму моей. жизни. И будешь ты в
ней вечно.
молодая, вечно прекрасная, как это небо. как эта наша весною
разбуженная, цветами полыхающая степь. Станешь песней, всегда весенней,
красотой будешь сверкать в сювр моего, для тебя далекого, языка и
переживешь нас обоих, телом тленных и беззащитных перед Хаосом. Будешь' и
будешь, и века не состарят тебя!
Назон менялся, на глазах, все в крепости это заметили:
то ли чар-зелъе девушки, то ли песни любви возвратили изгнанника к
жизни. Окрепло тело его, и -душа познала силу мужества, которого и в юные
годы не знала. Вот тогдато может, впервые и родилось в нем бесстрашие
поэта, вот тогда-то он и воскликнул на валу:
- Рим! И ты, Октавиан Август! В прах разлетятся твои легионы... А песня
ее все переживет!
За полночь все разошлись, умолкли магнитофоны и транзисторы, только
неустанные степные молотобойцыкузнечики продолжали стучать о свои
невидимые наковальни.
Прислонившись к каменной стене, Инна в задумчивости слушает тишину этой
цикадной ночи, которая так бережно и нежно держит на себе усеянный