"Юрий Гончаров. В сорок первом (из 1-го тома Избранных произведений)" - читать интересную книгу автора

дождевика выступило несколько женских фигур: Настя Ермакова, скотница,
Феклуша Котомкина, мать двух детей, уже получившая похоронку на мужа, Мария
Чулакова, соседка Антонины по улице и даже родня - мать ее была двоюродной
сестрой Антонининому отцу. Еще кто-то топал на крыльце, сбивая с подошв
уличную грязь.
"Ну, вся деревня сейчас тут соберется, не миновать!" - подумала
Антонина.
Да и как же иначе, кто усидят в такую ночь дома, когда и сердце, и
голову гложет одно: как же быть, что делать? Кто не потянется сюда, в
колхозное правление, к ней, Антонине, которая столько лет была над всем и
всеми главной головой, всегда при каждом деле говорила решающее слово, и
такой главной головой должна быть и сейчас... Эх, заглянули бы люди ей
внутрь, такая же там сумятица и такая же маета, и даже больше, чем у
собравшихся возле нее людей, потому что у них есть опора, она, все как бы
под ее защитой, а у нее опора только ненадежный телефон... Даже
какого-нибудь теплого, поддерживающего слова у Калмыкова не нашлось...
"Занимайтесь текущими делами, ждите указаний!"... А ведь не ждать надо, часы
и минуты эти дороги. Пастухов верно сказал про скот, он - старый, две войны
пережил, понимает... Надо и ей тоже так: не откладывая, не медля,
подготовить скот к отгону: назначить гуртовщиков, пусть соберутся, уложатся,
дорога-то может выйти и дальняя, и долгая, наладить для них подводу, дать
продукты, одежды теплой...
Ручные часики Антонины - облисполкомовская награда прошлого года за
первенство в уборке - показывали, что до рассвета не так уж далеко.
Подошли еще люди, а там и еще. Верно угадала Антонина - почти вся
взрослая часть деревни толпилась в правлении. И само собой вышло вроде
чрезвычайного экстренного собрания: насчет угона скота, что и как
подготовить на случай, если придется вслед за скотом тронуться и самим.
Когда до шести оставалось совсем немного, все притихли, невольно стали
смотреть на черную тарелку репродуктора - заговорит ли радио?
Радио заговорило. Значит, Гороховка была еще со всею страной, с
райгородом, с Москвою, со Сталиным, и Москва, Сталин были еще с Гороховкой,
это утешило, укрепило, скинуло с, сердец давившую тяжесть. К тому же на
рассвете прекратилось громыхание на большаке, затихли вообще все звуки,
долетавшие в деревню с западной стороны. Это можно было понять как совсем
хороший знак, как то, что наши устояли, а немцы выдохлись и больше уже не
смогут наступать, фронт теперь замрет на месте или даже начнет отодвигаться
вспять.
Во что только нельзя не поверить, если очень хочется поверить, очень
хочется, чтоб было именно так!
Люди повеселели, ночные страхи показались отошедшими уже напрочь. По
деревне горласто пели петухи, в закутах мычала скотина, лаяли собаки, играя,
носились по улице, - жизнь, работа казались все еще текущими в привычном
русле, звали каждого на свое место, к своим будничным трудовым делам.
Отправилась и Антонина на дальнее поле, положив в рессорную бричку из
колхозной кладовой мешок картошки, несколько кочанов капусты, большой кусок
свежего говяжьего мяса, завернутый в холстину. На дальнем поле на скирдовке
у нее работали люди, студенты из города, - надо было их проведать, снабдить
продуктами.