"Э. и Ж. де Гонкур. Актриса Фостен " - читать интересную книгу автора

никого не принимать... И мы проведем вместе чудесный вечер.
- Ах, сударыня, - ответил старик, - если бы только я мог, я был бы
очень рад сделать вам приятное... Но с ноября и до конца мая - я пленник,
заключенный в стенах этой комнаты... Теперь вы поймете, какая радость для
меня видеть вокруг моих птиц... Весь этот долгий промежуток времени мне
положительно запрещено выходить: воздух вашей зимы может убить меня.
Тут Фостен заметила, что все щели окопной рамы заклеены бумагой.
Старик снова углубился в чтение, время от времени перемежая
древнегреческие фразы текста с французскими, вроде:
- Ваш Расин, сударыня, не обратил внимания на это... Ваш Расин,
сударыня, не передал этого... Ваш Расин, сударыня, плохо передал это...
- Тебе не скучно, маленькая Мария? - шепотом спросила Фостен у сестры.
- Нет, я не прочь иногда поиграть в китайские головоломки... к тому же
твой Атанассиадис очень забавен!
Начало смеркаться. Старик зажег лампочку и продолжал читать, но при
каждой смене персонажей в диалоге он поглядывал на часы с кукушкой, висевшие
на стене над головами женщин.
- Быть может, господин Атанассиадис, мы вас стесняем? - спросила
Фостен, заметив взгляды старика.
- Нет, нет, сударыни... Только у меня сохранились привычки моей
родины... Я обедаю раньше, чем люди парижского большого света.
- Ах, вот что, в это время вам обычно приносят обед... Отлично! -
сказала Фостен, и в ее тоне прозвучала восхитительная властность женщины,
которая хочет до конца удовлетворить свой каприз. - Значит, надо пообедать,
господин Атанассиадис... надо пообедать так, словно нас здесь нет... А потом
мы опять примемся за чтение.
- Дело в том... Дело в том, сударыни, что никто не приносит мне мой
обед... я приготовляю его сам... О, у меня совсем незатейливые блюда... я до
некоторой степени последователь школы венецианца Корнаро... Яйца, сушеная
рыба, черные оливки... Да вот, с того места, где вы сидите, видны запасы
моей зимовки.
Фостен встала и подошла к шкафу. С любопытством маленькой девочки она
вынула одну за другой стеклянные банки, шаловливо повертела их в руках перед
лампой, потом снова поставила на место:
- О, какие маленькие сухие рыбки! Они похожи на спички.
- Да, это tziros... их едят, запивая raki. {Ракией (н.-греч.).}
- И никогда, никогда ни кусочка мяса?.. Как это оригинально, господин
Атанассиадис... Ах, анчоусы... Хорошо, примем к сведению... Так, значит, вы
каждый день едите глазунью из двух яиц? Должно быть, это страшно надоедает в
конце концов.
Разговаривая, разыскивая, разглядывая, Фостен подвязала свой шлейф,
подколола юбку булавками на манер "судомойки", а потом весело и
повелительно - тоном дамы, командующей на пикнике, - заявила:
- Так знайте же, сегодня стряпать для вас обед будем мы... Вам,
очевидно, неизвестно, что представляет собой яичница с анчоусами... яичница,
в приготовлении которой у меня нет соперниц... Так вот, сейчас вы попробуете
такую яичницу, поджаренную моими белыми ручками... А ну, Малышка, подай мне
вот оттуда сковороду... А вы, господин Атанассиадис, живо подложите углей в
печурку!
- Ох, сударыни, сударыни, вы приводите меня в смущение, - стонал