"Э. и Ж. де Гонкур. Актриса Фостен " - читать интересную книгу автора

Карсонак, незаметно взяв шляпу, собрался уходить, как вдруг его поймал
между двумя портьерами директор театра:
- Ничего не поделаешь с этим скандинавом! Больше двадцати тысяч франков
у него не вытянешь!
- Дурак! Бери его рукопись и его двадцать тысяч франков... это костюмы
и декорации. А я напишу тебе пьесу из той же эпохи, и сразу же после его
провала ты поставишь мою...
Карсонак уже взялся за ручку двери в прихожей, но его задержал
поставщик аранхуэсской спаржи:
- Карсонак, я участвую в покупке слона, привезенного в Картахену.
- Ну, а при чем тут я?
- Быть может, в твоей будущей пьесе ты смог бы как-нибудь использовать
его... моего хоботоносого?
- Не знаю, абсолютно ничего не знаю на этот счет, - ответил Карсонак,
но в глазах его внезапно вспыхнул огонек, который тотчас же погас.
- Не хитри... тебе до смерти хочется получить моего слона... но ты ведь
знаешь, что меня не так-то легко провести... и получишь ты его только в том
случае, если я буду иметь долю в пьесе.
- Ну, ладно, ладно, согласен... и доставь его сюда большой скоростью.
Побыв немного с сестрой в туалетной комнате, Фостен вернулась в большую
гостиную к "женщине-акробату" и к двум девушкам. Одна из них, с бархатным
взглядом и тяжелыми веками турчанки, в белом платье, на котором выделялось
красное коралловое ожерелье, излучала то простодушие и наивность, ту
готовность любить всех и все, какую можно встретить только у очень
молоденьких девочек, живущих взаперти и лишь изредка, случайно, выезжающих в
свет. Она рассказала о своем первом школьном увлечении, о своем романе с
ящерицей. У ящерицы был ласковый и дружеский, совсем человеческий взгляд.
Девушка всегда носила ее на груди, и, когда она играла на фортепьяно,
зверушка высовывала головку из ее корсажа, чтобы быть поближе к музыке. Одна
ревнивая подруга раздавила ящерицу, и, влача за собой свои маленькие
внутренности, та приползла к своей хозяйке, чтобы умереть у ее ног. Она
вырыла ей могилку и поставила маленький крестик. Теперь она больше не хочет
ходить к обедне. Молитва уже не доставляет ей удовольствия. Ее вере пришел
конец: бог оказался слишком несправедливым.
Оправившись от нервного припадка, Щедрая Душа просунула в полуоткрытую
дверь туалетной комнаты совсем белое от рисовой пудры лицо, обозревая, кто
из гостей еще остался. Затем она отважилась выйти и стала бродить по всему
дому с какими-то странными, словно смеющимися, глазами, но с совершенно
серьезным выражением рта. Она блуждала по комнатам, дразня мужчин своим
тонким профилем, правильным носиком, изящно вырезанным ртом и задорными
завитками на лбу, придававшими какую-то шаловливую и своеобразную прелесть
ее бледному лицу.
Капризное, сумасбродное создание, натура изменчивая, пылкая,
загадочная, жрица любви, совсем недавно пережившая ту горькую минуту, когда
однажды утром женщина замечает у себя первую морщинку, Щедрая Душа, еще в
тумане оставшегося опьянения, которого она хотела, которое искала, чтобы
утопить в нем какую-то неотвязную мысль, продолжала дразнить то одного, то
другого своей обворожительной мордочкой и полной тайны улыбкой. Бросая
кому-нибудь ироническое замечание, она смягчала его интонацией, в которой
слышались слезы. Даря ласковое слово другому, вдруг отпускала циничную