"Э. и Ж. де Гонкур. Актриса Фостен " - читать интересную книгу авторасвояченица не с вами?.. Где же она, черт побери?
- В большой гостиной... она провела там с девочками весь вечер. Карсонак прошел к Фостен и повел ее в кабинет, на ходу говоря ей: - Значит, Щедрая Душа так и не представила тебе сегодня молодого де Бленвиля?.. Вот ленивица! Стало быть, она уже не работает на семью... В двух словах: нам не нужна эта Мареско... она больше не нравится публике... но ее поддерживают Марвиль и другие, - словом, все министерство, она натравила его на нас, и теперь оно хочет, чтобы мы отняли роль у Бланш Тоннерье... Черта с два! Я им прямо так и сказал... Но ты понимаешь, какая куча неприятностей может обрушиться на наши головы... Так вот - я пригласил молодого де Бленвиля, одного из твоих обожателей... Я бы напустил на него Щедрую Душу, но ее он не может видеть - даже на портрете... Этот юнец пользуется благосклонностью его превосходительства... говорят даже (только это, конечно, между нами), что он - один из его побочных сыновей... Окажи мне услугу - подзадорь его... Необходимо, чтобы он стал там нашей контрминой... сделай одолжение, постарайся, а? И не бойся немножечко разжечь мальчика... тебе это ничего не стоит, ему будет приятно, а нам полезно. Представив актрисе молодого человека, Карсонак усадил их в угол дивана и отошел, делая вид, что не слушает их разговора, а сам внимательно к нему прислушиваясь. Спустя несколько минут последняя сигара погасла во рту последнего курильщика в кабинете Карсонака. Тогда собравшиеся там мужчины начали подавать некоторые признаки жизни: они слегка зашевелились, и невнятные, односложные слова стали срываться с их губ. Один из них даже встал и, чтобы поразмяться, несколько раз обошел комнату, что-то напевая. ногу, - сказал один из драматургов. Второй драматург. А что это такое? Первый драматург. Это походка людей, у которых начинается сухотка спинного мозга... О, не волнуйся, у тебя еще только вторая стадия - двигательная атаксия, иначе говоря, нарушение координации мышечной системы. Третий драматург. Да что ты! Знаешь, мой сапожник... кстати сказать, он сильно смахивает на могильщика... так вот, когда я в последний раз платил ему по счету, он сказал мне... и с такой, знаешь ли, ехидной улыбочкой... что теперь я снашиваю подметки до самого носка... Эх, черт, уж не симптом ли это, а? Четвертый драматург. Надо будет и мне проследить... за своей обувью. Пятый драматург. Скажите, господа, у вас бывает когда-нибудь такое ощущение, - идешь по мостовой, а кажется, будто идешь по мягкому, мягкому, мягкому ковру?.. Шестой драматург. Нет... этого у меня нет, но бывают дни, когда... просто смешно... хотя нет, пожалуй, и не так уж смешно... когда мне кажется, будто нервы, управляющие движением ног, это шнурки от марионеток, и они ослабли, отсырели... И при этом что-то такое происходит в затылке... не могу определить, что именно... А иногда, лежа в постели, я не совсем ясно представляю себе, где у меня ноги... Что, если это начало конца? Как ты думаешь, Карсонак? - Ты подыхать - моя наплевать... Я помирать - мне жалко будет, - зло пошутил Карсонак, разыгрывая балаганного шута - негра. С самого начала разговора он все время потирал себе ноги, словно уже ощущая в них все |
|
|