"Джудит Гулд. Навсегда" - читать интересную книгу автора

снежно-белыми волосами, всегда изысканно одетый - этакий денди за семьдесят.
Свежая ярко-красная гвоздика в петлице, тщательно завязанный шелковый
платок, безукоризненно вычищенные ботинки: Карлтон не помнил случая, чтобы
его друг выглядел по-другому - в нем всегда все было совершенно.
В Сэмми чувствовалось что-то от вечной молодости. Возможно, его взгляд:
глаза удивленно улыбались миру, словно каждый новый день жизни был его
первым днем. А может, дело было в его энергии или легкой юношеской походке,
задорном наклоне головы. Он выглядел таким обаятельно-забавным, что его
друзья и знакомые прощали ему все его эксцентричные поступки. Но не те, кто
принадлежал миру музыки. Всемирно известные композиторы, дирижеры,
музыканты, певцы, даже декораторы - для них этот добрый маленький человек
означал постоянный кошмар.
Дело в том, что Сэмми Кафка был знаменитым музыкальным критиком.
Некоторые утверждали, что не только в Америке, но и во всем мире.
Карлтон Мерлин был моложе семидесятисемилетнего друга: он недавно
встретил бодрое семидесятилетие. Как и его друг, он не походил на остальную
часть человечества. Но по-своему.
Люди обычно забывали, что Карлтон Мерлин родился в Бостоне, настолько
он воплощал коллективный портрет аристократии южных штатов. В отличие от
Сэмми Карлтон был высок и импозантен; он гордо выставлял вперед свой живот.
Ему нравились белые костюмы в колониальном стиле, шляпы типа "панама" и
черные галстуки-шнурки, которые, вместе с его седыми волосами и эспаньолкой,
делали его похожим на полковника с плантаций. Его трость с серебряным
набалдашником не являлась данью моде: много лет назад по воле несчастного
случая он сделался хромым.
- Ты только посмотри на них! - ворчал Сэмми. - Можно подумать, что тут
Кинг Конг разбушевался! - Он сердито махнул рукой в сторону толпы, которая
хлынула через площадь на улицу. - Когда они внутри, они кричат "браво", а
теперь они уже обо всем забыли! Ну куда они все так торопятся? В свои
комнаты-коробки? Закусить после театра? Люди! - с презрением произнес он. -
Иногда они не заслуживают той красоты, которую им приносят их деньги. - Он
продолжал с осуждением наблюдать за толпой. - Дилетанты! - выкрикнул он. В
его устах это было худшим из оскорблений.
Карлтон рассмеялся. Он знал, что Сэмми терпеть не мог, когда люди едят
или бегут. "А что такое опера? - он почти слышал, как Сэмми говорит это. -
Это, черт побери, тончайший пир на земле - пир души! Так как же они могут
после этого бежать, как они могут есть, черт их побери!"
- Ладно, давай подождем, пока эти лемминги уйдут, - процедил с
отвращением Карлтон, увлекая своего друга к фонтану в центре площади. У них
была такая традиция - сидеть у фонтана и наслаждаться только что
прослушанным спектаклем, - если, конечно, он того заслуживал. К счастью,
сегодня это было именно так, и оба они были в приподнятом состоянии духа,
заряженные энергией музыки, - в слишком приподнятом и слишком заряженные,
чтобы суетливо кинуться вместе с толпой в эту весеннюю ночь. Эта
превосходная опера стоила того, чтобы насладиться ею еще раз, задержать,
повторить каждый ее звук, как перекатывают по небу тонкое вино.
Так они сидели долгие минуты - Сэмми, со склоненной набок головой и
сложенными на коленях руками, и Карлтон, опиравшийся на серебряный
набалдашник трости.
Очередной порыв ветра окутал их дымкой мельчайших водяных брызг.