"Александр Горбовский. Метаморфозы" - читать интересную книгу автора

У них, у психиатров, считается, что поведение человека есть результат
характера. Если кто-нибудь, скажем, храбр, он будет вести себя
соответственно. Если трус, то - совершенно иначе. Меняется характер,
меняется и поведение; Это понятно. Но только к чему бы это?
То же и с почерком. Почерк тоже ведь результат характера. По почерку
можно узнать характер. А когда характер-меняется, то меняется и почерк.
Почему в юности он один, в зрелые годы - другой, в старости - третий?
Но тут начинается главное.
- А раз, так, то должна быть и обратная связь. Понимаете? Обратная
связь, - и даже пальчик поднял, чтобы до меня дошло, что он сказал что-то
очень умное.
Скажем, человек - трус. Боится ночью ходить по лесу. Но если он
все-таки будет ходить ночью по лесу, то в конце концов он перестанет быть
трусом. Изменив поведение, можно менять характер. То же и с почерком.
- Мы делали так. Брали группу испытуемых с чертами нерешительности. И
заставляли их разучивать почерк какой-нибудь волевой: личности. Две-три
недели, они занимались только этим, переписывали тексты и т.д. И знаете,
что происходило потом?
И он посмотрел на меня, торжествуя заранее. Предвкушая мое удивление и
восторги. Я зевнул, и посмотрел на часы. И, видно, правильно сделал,
потому что он обиделся.
- Так вот, что происходит потом, - все-таки продолжал он, заметно
сникнув. - Неуверенные становятся решительными. Очень решительными. Нечто
вроде перестройки личности. Впрочем, мы только повторили известные
эксперименты Луазье-Лекарпа. Вы, возможно, слыхали о них?
Еще бы. А даже если и нет?
Я терпел всю эту его болтовню только потому, что ждал, когда же он
заговорит об обмене. Не мог же он до сих пор ничего не обнаружить и ни о
чем не догадаться. А, может, он просто притворяется сейчас, когда говорит
все это?
- Значит, решили, что Пушкин? - Он еще похихикал. Но уже без
удовольствия и на этот раз немного.
Оказывается, дело было так. Зашел как-то, по какому-то делу к нему
дальний его знакомый. Между, прочим, ответственный работник одного
министерства. Услышав все это насчет почерка, он даже обиделся.
- Это что ж получается? Если кто разучил, скажем, почерк вышестоящего
товарища, то он, что же, становится вроде таким же, как он? Вроде него?
Этак, знаете ли, можно далеко зайти. Этак можно, бог знает, до чего
договориться. Это, товарищ Волобуев, вредная теория. И напрасно вы
пытаетесь протащить ее.
Тек он сказал, потому что всегда говорил то, что думал. А думал он
всегда только правильные вещи.
Волобуев даже на месте запрыгал от злости. Я, говорит, не протаскиваю.
Мы, говорит, людей лечим. У нас, мол, научный метод. Короче, вместо того,
чтобы честно признать свои ошибки, занял неправильную позицию.
Непринципиальную. Незрелость свою показал.
Но ответственный товарищ даже не стал спорить с ним. Он не слушал его.
Какая-то мысль, видно, пришла ему в голову и целиком завладела им.
- А что, - спросил он вдруг, - если взять какого-нибудь великого
человека, скажем, гения... Я это, конечно, только так, а виде шутки...