"Юлия Горишняя. Слепой боец " - читать интересную книгу автора

Гэвин, - а ведь, когда уходил я той весной в плавание, была еще коротышкой!
- Разве? - спросила Хюдор.
- Была, была, тоненький такой стебелечек! Я помню... (Хюдор хотела
спросить: разве и вправду стала она такой уж красавицей?) А теперь вон какая
выровнялась - станом стройна, как молодая сосенка, коса у тебя точно золотая
цепь, которой в городе Аршебе гавань загораживают! Не слышала, как мы нынче
переплывали ту цепь?
- Не слышала еще, - сказала Хюдор.
Гэвин стал ей рассказывать, вот уж что он умел - угождать девушкам,
охочим послушать про удивительное; случалось, наседали они на него целой
толпой, требуя: "Расскажи!". И тогда тоже собрались вокруг, притихли от
интереса. Переплывал цепь Гэвин вот как: его "змея" неглубоко сидела в воде,
и, подведя ее к притопленной между поплавков цепи, он велел всем, кто не на
веслах, с оружием в руках перейти на корму, и нос корабля поднялся; потом
"змея" проплыла еще вперед, так что цепь оказалась под ее серединой, все
перебежали на нос, и корабль перевалился через цепь и соскользнул с нее в
воду; "змея" Гэвина, именем "Дубовый Борт", оказалась достаточно крепка и не
переломилась.
У сдержанной Хюдор, слушавшей его, разгорались глаза. А Гэвин,
рассказывая, смотрел на нее и думал: "Как раньше я тебя не замечал?" Не
удивительно, впрочем, что не замечал, - Гэвин с тех пор переменился немного,
да и Хюдор переменилась. И что сейчас заметил, не удивительно: и вправду
выросла она красавицей, высокой и статной, сероглазой, молчаливой не от
застенчивости, а от спокойного достоинства, с улыбкою редкой, зато ясной,
как солнышко; не с первого взгляда привлекала она к себе, но кто уж
разглядел красоту Хюдор, не позабыл бы ее никогда. Брови у нее были тонкие и
темнее волос, отчего и прозвали ее Хюдор Темнобровка, и платья она носила
неяркие, густо-синие или лиловые, и очень шли ей эти цвета.
- Ах, хороша была цепь, - заканчивал Гэвин, - хотел я даже не продавать
ее, сюда привезти, да потом решил: зачем? Я-то не собираюсь никого держать
на цепи, ни на золотой, ни на железной. А теперь вот думаю, надо было
расковать да хоть одно звенышко привезти напоказ, ведь цепь из чистого
золота и толщиной с руку, как твоя, Хюдор, коса!.. Зато вот нарукавья эти
оттуда, из Аршеба. - И Гэвин вынул их из кармана на поясе так, словно были
они из простого дерева. Девушки заахали, уж очень красивые были нарукавья,
широкие да тонкие, с золотою крученой нитью и яркой финифтью такой тонкой
работы, что не только здесь, но и на юге, должно быть, редко видали. Когда
все налюбовались ими вдоволь, сказал Гэвин:
- Я таких две пары привез, одну сестренке отдал; а эту - бери-ка ты,
девушка с косою как аршебская золотая цепь!
- Благодарю за подарок, Гэвин, сын Гэвира, - отвечала Хюдор, не отводя
глаз. - Но за рассказ благодарю тебя вдвое, ибо он ценней. Золото сотрется,
и финифть почернеет; а повесть об аршебской гавани будут повторять певцы,
пока не уйдут под море острова...
- Певцы? - повторил Гэвин и тоже посерьезнел, взъерошил рукой русые
свои кудри. - На певцов плоха надежда, Хюдор. Уж скорее они будут петь о
чьей-нибудь красоте... родятся ведь после нас новые красавицы, и родятся
новые капитаны; но, - добавил он, гордо встряхнув головой, - пусть только
кто из них попробует меня превзойти!
Таким он был с Хюдор, и таким она его любила. Всю зиму он рассказывал