"Максим Горький. Автобиографические рассказы." - читать интересную книгу автора

Крепко пожав горячими пальцами протянутые ему руки, он, покачиваясь,
ушел, а мы начали междоусобную брань, - обязательное и неизбежное пос-
ледствие всех таких бесед.
В Нижнем Каронин трепетно наблюдал за толстовским движением среди ин-
теллигенции, помогал устраивать колонии в Симбирской губернии, - быструю
гибель этой затеи он описал в рассказе "Борская колония".
- Попробуйте и вы "сесть на землю", - советовал он мне. - Может быть,
это подойдет вам?
Но убийственные опыты любителей самоистязания не привлекали меня, к
тому же в Москве я видел одного из главных основоположников "толс-
товства" М. Новоселова, организатора Тверской и Смоленской артелей, а
затем - сотрудника "Православного Обозрения" и яростного врага Л. Н.
Толстого.
Это был человек большого роста, видимо, значительной физической силы,
он явно рисовался крайней упрощенностью, даже грубостью мысли и поведе-
ния, - за этой грубостью я почувствовал плохо скрытую злость честолюбца.
Он резко отрицал "культуру", - что мне очень не понравилось, - культура
- та область, куда я подвигался с великим трудом, сквозь множество пре-
пятствий.
Я встретил его в квартире нечаевца Орлова, переводчика Леопарди и
Флобера, одного из организаторов прекрасного издания "Пантеон Литерату-
ры"; умный, широко образованный старик, целый вечер сокрушительно высме-
ивал "толстовство", которым я, в ту пору, несколько увлекался, видя в
нем, однако, не что иное, как только возможность для меня временно отой-
ти в тихий угол жизни и там продумать пережитое мною.
...Я знал, конечно, что в Нижнем живет В. Г. Короленко, читал "Сон
Макара", - рассказ этот почему-то не понравился мне.
Однажды, в дождливый день, знакомый, с которым я шел по улице, ска-
зал, скосив глаз в сторону:
- Короленко!
По панели твердо шагал коренастый, широкоплечий человек в мохнатом
пальто, из-под мокрого зонтика я видел курчавую бороду. Человек этот на-
помнил мне тамбовских прасолов, - а у меня были солидные основания отно-
ситься враждебно к людям этого племени, и я не ощутил желания познако-
миться с Короленко. Не возникло это желание и после совета, данного мне
жандармским генералом, - одна из забавных шуток странной русской жизни.
Через несколько времени меня арестовали и посадили в одну из четырех
башен нижегородской тюрьмы. В круглой моей камере не было ничего инте-
ресного, кроме надписи, выцарапанной на двери, окованной железом. Над-
пись гласила:

Все живое - из клетки.

Я долго соображал, что хотел сказать человек этими словами? И не
зная, что это аксиома биологии, решил принять ее как печальное изречение
юмориста.
Меня отвели на допрос к самому генералу Познанскому и вот он, хлопая
багровой, опухшей рукою по бумагам, отобранным у меня, говорит всхрапы-
вая:
- Вы тут пишете стихи и вообще... Ну, и пишите. Хорошие стихи - при-