"Максим Горький. Автобиографические рассказы." - читать интересную книгу автора

ятно читать...
Мне тоже стало приятно знать, что генералу доступны некоторые истины.
Я не думал, что эпитет "хорошие" относится именно к моим стихам. Но в то
же время далеко не все интеллигенты могли бы согласиться с афоризмом
жандарма о стихах.
И. И. Сведенцов, литератор, гвардейский офицер, бывший ссыльный,
прекрасно рассказывал о народовольцах, особенно восторженно о Вере Фиг-
нер, - печатал мрачные повести в "толстых" журналах, но когда я прочитал
ему стихи Фофанова:

Что ты сказала мне - я не расслышал.
Только сказала ты нежное что-то...

Он сердито зафыркал:
- Болтовня! Она, может быть, спросила его: который час? А он, дубина,
обрадовался...
Генерал, - грузный, в серой тужурке с оторванными пуговицами, в се-
рых, замызганных штанах с лампасами. Его опухшее лицо в седых волосах,
густо расписано багровыми жилками, мокрые, мутные глаза смотрят пе-
чально, устало. Он показался мне заброшенным, жалким, но - симпатичным,
напомнив породистого пса, которому от старости тяжело и скучно лаять.
Из книги речей А. Ф. Кони я знал тяжелую драму, пережитую этим гене-
ралом, знал, что дочь его - талантливая пианистка, а сам он - морфинист.
Он был организатором и председателем "Технического Общества" в Нижнем,
оспаривал, на заседаниях этого общества, значение кустарных промыслов и
- открыл на главной улице города магазин для продажи кустарных изделий
губернии; он посылал в Петербург доносы на земцев, Короленко и на губер-
натора Баранова, который сам любил писать доносы.
Все вокруг генерала было неряшливо: на кожаном диване, за спиною его,
валялось измятое постельное белье, из-под дивана выглядывал грязный са-
пог и кусок алебастра весом пуда в два. На косяках окон в клетках прыга-
ли чижы, щеглята, снигири, большой стол в углу кабинета загроможден фи-
зическими аппаратами, предо мной на столе лежала толстая книга на фран-
цузском языке "Теория электричества" и томик Сеченова "Рефлексы головно-
го мозга".
Старик непрерывно курил коротенькие толстые папиросы и обильный дым
их неприятно тревожил меня, внушая смешную мысль, что табак напитан мор-
фием.
- Какой вы революционер? - брюзгливо говорил он. - Вы - не еврей, не
поляк. Вот, - вы пишете, ну, что же? Вот, когда я выпущу вас, - покажите
ваши рукописи Короленко, - знакомы с ним? Нет? это - серьезный писатель,
не хуже Тургенева...
От генерала истекал какой-то тяжелый, душный запах. Говорить ему не
хотелось, он вытягивал слово за словом лениво, с напряжением. Было скуч-
но. Я рассматривал небольшую витрину рядом со столом, - в ней были раз-
ложены рядами металлические кружки.
Генерал, заметив мои косые взгляды, тяжело приподнялся, спросил:
- Интересно?
Подвинул кресло свое к витрине и, открыв ее, заговорил:
- Это - медали в память исторических событий и лиц. Вот взятие Басти-