"Анатолий Горло. Большая раковина" - читать интересную книгу автора

двенадцать минут позже и, узнав, что он уже уволен, тут же испустил дух.
Второй раз это было после Большого Толчка, когда многоэтажный блок
семнадцатой секции рухнул, и прадедушка с опозданием в семь минут нашел
среди обломков свое рабочее место. Но 6 связи со стихийным бедствием он
отделался лишь понижением в должности, уступив место младшего архивариуса
более расторопному прадедушке Пимса.
Гипоталамус еще раз взглянул на циферблат будильника: до офиса было еще
двадцать три минуты ходу, а до начала работы оставалось всего одиннадцать
минут! Предпринимать что-либо не имело смысла: машины двигались по
центральной магистрали сплошным потоком, и, зажатый со всех сторон,
"декольте-супер" Гипоталамуса фактически дрейфовал вместе с этой стальной
лавиной...
Его страшило не увольнение которое произойдет автоматически: перед ним
просто захлопнется дверь, и к ногам упадет желтый жетон. Самое ужасное - эго
Самосуд в Большой Раковине, где ему придется простоять сутки с биркой на
шее:


"ТЫ УКРАЛ У ОТЕЧЕСТВА ДВЕНАДЦАТЬ МИНУТ И НИКОГДА ИХ НЕ СМОЖЕШЬ ВЕРНУТЬ!"

Надписи составлял старый придворный поэт Бомбастикус, у которого были
трафареты на все случаи "кражи": "Ты украл у отечества четыре минуты, и
никогда их не сможешь вернуть ты!", "Ты украл у отечества одну минуту и
никогда не сможешь вернуть! Тьфу!" и т. д.
В старые времена, а точнее до Серого Мятежа, каждый прохожий должен был
бросить камень в Большую Раковину, на дне которого находился опоздавший.
Таким образом, никто не мог выстоять двадцать четыре часа, все кончалось
гораздо раньше. После длительных дебатов в парламенте между "каменщиками" и
"слюнтяями" - первые предлагали сократить время стояния, вторые настаивали
на замене камней плевками - верх одержали последние. Сначала многим
казалось, что это более гуманная мера наказания, но вышло наоборот. После
отбытия наказания оплеванного отпускали на все четыре стороны - без работы,
без дома, который, как и супруга, автоматически переходили к тому, кто
занимал его место на службе, без друзей, которых приглашали первыми плюнуть
в него и публично отречься, без средств к существованию. Оплеванный брел по
городу с единственным желанием скорее умереть, но он не находил смерти, о
чем заботилась приставленная к нему добровольная гражданская охрана. Однако
некоторые ухитрялись все же броситься под колеса и таким образом наносили
серьезный вред уличному движению. Поэтому милостивейшим указом было решено
облегчить участь преступников: на дне Большой Раковины появился люк
мусоропровода. Спустя двадцать четыре часа его открывали, и бедняга исчезал
в нем, радостно ныряя в вонючую лужу слюны...
Таковы были перспективы у нашего героя, избежать же их можно было лишь
одним способом: умереть сейчас, в этой лавине. Задача была не из легких -
машины шли практически вплотную, лишенные возможности маневра, даже бросив
управление, можно было не очень опасаться за свою судьбу: лавина все равно
доставит тебя на место. Оставалось ждать развилки - Павлиньего Хвоста - где
были какие-то шансы развернуться и врезаться во встречный поток. Гипоталамус
принял это решение сразу, как только понял, что опаздывает, хотя и сознавал,
что маломощный "декольте-супер" не способен развить хорошую скорость, и вся