"Татьяна Горичева, Даниэль Орлов. Ужас реального (Беседы) " - читать интересную книгу автора

милетскому вердикту, в этом никогда не перегнать. У русского и мир, и пир, и
бой - честные, а правда выше истины (и выше Бога, если слышать В. Розанова).
Чем честны для него вещи - как, по Далю, свадебка честна гостями, разлука
слезами, а гульба дракой, - тем они и держатся на этом свете. Язык его
хранит, как не хранит ни англичан, ни немцев: русский легче спутает, как
элеат, мышление и бытие, истину и естину, чем бытие и сущее или желание и
волю. Ему бы в спекулятивные философы или в Коперники от фундаментальной
психологии пойти, но кто его научит? К тому же проблема в том, что сам себя
он с кем-то вечно путает - то ли со вселенским гением-спасителем, то ли с не
менее вселенским идиотом-недорослем, и сам себя не бережет, поражая своей
неумолимой неприкаян-

#

21

#

Русский хронотоп

ностью всякое воображение. Он жить способен там, где жить нельзя - в
кинутом краю родном, и живет, ведет себя в нем так, как если бы ушел в загул
или явился на побывку ниоткуда - из "отдельно взятой" страны далекой, где по
команде "вольно" позволяется дышать. Среди утопий он поистине у себя дома. А
среди героев своего романа он - на выселках, так себе - парус одинокий,
который на досуге кропает вирши о своей судьбе, не ведая о том, что за них
придется поплатиться жизнью. Он в состоянии "родиться", чтоб сказку сделать
былью - чтоб тварь невидимую подковать и изумить весь мир, сделав ее "всем"
и поставив над собою надзирать. И он действительно способен умереть, чтоб
"землю крестьянам в Гренаде отдать", а здесь, в России, отдать ее ни себе,
ни людям. И жить на ней, копая котлован, без права переписки и без царя в
буйной голове. Это ведь уму непостижимо, какие монструозные ничтожества
правили свой бал на ее просторах и каким дешевым молодильным зельем опоили
ее "вечно бабью" душу, чтобы та желанное научилась принимать за сущее, сущее
за должное, а должное - за колхозный символ веры и "временный" казарменный
устав. Поразительно не то, что ее легко прельстить и затуманить - в
особенности "только словом". Такова на самом деле любая настоящая душа.
Поразительно, как легко она отлетает от российского политического тела и,
оставаясь невредимой, вновь и вновь переигрывает смерть и сама окрыляет и
раскрепощает дух, выводя из утопического забытья: в трансцендентальном
смысле русский человек только начинает жить, когда любому пора подумать о
душе. Этим сказано - как оговоркой, которую наш общий случай заставил
сделать, - даже слишком много: почему "по-человечески" пожить русский так
обыкновенно и не успевает, а если успевает, то на чужеземный, "аглицкий" и
прочая, манер; почему он не слишком-то этого и хочет, а

#

22