"Натаниэль Готорн. Великий карбункул" - читать интересную книгу автора

руках вашу жизнь и смерть. Действительно, наш высокочтимый доктор Рапачини,
за исключением, пожалуй, одного только человека, обладает большей ученостью,
чем все профессора нашего факультета в Падуе или даже во всей Италии. Но
характер его деятельности вызывает серьезные возражения.
- Какие же? - спросил молодой человек.
- Уж не страдает ли мой друг Джованни каким-либо телесным или сердечным
недугом, что проявляет такое любопытство по отношению к врачам? - спросил,
улыбаясь, профессор. - Что касается Рапачини, то утверждают, и я, хорошо
знающий этого человека, отвечаю за справедливость этого утверждения, что для
него наука важнее всего человечества. Пациенты интересуют его лишь как
объекты для все новых и новых опытов. Он не колеблясь пожертвует
человеческой жизнью, включая свою собственную и жизнь самого дорогого ему
существа, ради того, чтобы прибавить еще хоть одну крупицу к груде
приобретенных ранее знаний.
- Поистине, он страшный человек! - воскликнул Джованни, припомнив
холодное, испытующее выражение лица Рапачини. - А вместе с тем,
достопочтенный профессор, не свидетельствует ли все это о благородстве его
души? Многие ли способны на такую возвышенную любовь к науке?
- Избави нас боже от них! - ответил профессор несколько раздраженно. -
По крайней мере до тех пор, пока они не станут придерживаться более здравых
взглядов на искусство исцеления, чем те, которым следует Рапачини. Его
теория состоит в том, что все лечебные свойства заключены в субстанциях,
которые мы именуем растительными ядами. Именно их он и выращивает своими
собственными руками и, как говорят, вывел новые виды ядов, во много раз
опаснее тех, которыми природа и без помощи этого ученого мужа так досаждает
человечеству. Нельзя отрицать, однако, что синьор доктор приносит своими
смертоносными ядами значительно меньше вреда, чем можно было от него
ожидать. Были случаи, когда он совершил, или казалось, что совершил,
чудесные исцеления. Но мое личное мнение, синьор Джованни, состоит в том,
что не следует приписывать его заслугам то, что вероятнее всего было лишь
делом случая. Что же касается неудач, то они должны быть поставлены ему в
вину, ибо, безусловно, являются результатом его собственных действий.
Молодой человек принял бы слова Пьетро Бальони с некоторой долей
скептицизма, знай он, что между ним и доктором Рапачини существовало
многолетнее соперничество на научном поприще, причем, как все считали,
преимущество было на стороне последнего. Желающих лично в этом
удостовериться мы отсылаем к старопечатным трактатам обоих ученых, до сих
пор хранящимся в библиотеке медицинского факультета Падуанского
университета.
- Мне трудно судить, глубокоуважаемый профессор, - промолвил Джованни
спустя несколько минут, в течение которых он размышлял об услышанном, -
насколько велика любовь доктора Рапачини к науке, но, несомненно, у него
есть предмет, который он любит еще больше. Это его дочь.
- Вот как! - воскликнул, смеясь, профессор. - Наконец-то мой друг
Джованни выдал свой секрет! И до вас дошли слухи о его дочери, по которой
сходят с ума все молодые люди Падуи, хотя едва ли среди них найдется и
полдюжины тех, кому посчастливилось ее видеть. Я почти ничего не знаю о
синьоре Беатриче, за исключением разве того, что, как говорят, Рапачини
посвятил эту молодую и прекрасную девушку во все тайны своей науки, и она
так овладела ею, что способна занять профессорскую кафедру. Возможно, ее