"Элизабет Гоудж. Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны" - читать интересную книгу автора

чумы".
"Теперь вы поняли, мисс Гелиотроп, кто так прекрасно делает всю работу
по дому",- сказала Мария.
"Теперь-то я знаю",- сказала мисс Гелиотроп, начиная понемногу
улыбаться.- "Никогда не верила, что такой маленький и почтенный - ну - я
должна сказать джентльмен за отсутствием лучшего слова - может оказаться
такой хорошей хозяйкой".
"Тем не менее вы испытали шок",- сказал сэр Бенджамин сочувственно.-
"Мне кажется, вам будет полезна небольшая прогулка после обеда. Надеюсь, что
до вечера не будет дождя. Вы с Марией могли бы поехать в коляске,
запряженной пони. Это специальная дамская коляска, но ею не пользовались
двадцать лет. Но Дигвид вычистил ее".
"Мне должно это понравиться",- любезно согласилась мисс Гелиотроп.
"Сэр",- восторженно закричала Мария,- "можно мы поедем на Райский
Холм?"
"Конечно",- ответил сэр Бенджамин.
Они были уже возле дома, и пока сэр Бенджамин и мисс Гелиотроп
задержались, чтобы еще раз взглянуть на сад, Мария вбежала в залу. Там были
звери, все четверо - Рольв, Захария, Виггинс и зайчиха Тишайка - они
расположились у огня, наслаждаясь каждый тем подарком, который Дигвид привез
им из города - Рольв - огромной костью, Захария - тресковой головой,
Виггинс - бисквитами, а Тишайка - редиской. Они сгрудились вокруг нее,
перебирая лапами, виляя хвостами, шевеля ушами в дружеском приветствии, и
она ласково потрепала их пушистые головы. Все было такое домашнее и
дружелюбное, что Мария поняла - время знакомства с Лунной Усадьбой прошло,
и теперь она сидит тут крепко, как бриллиант в оправе. Она еще сильнее
почувствовала это, когда отворилась кухонная дверь и в проеме показалось
розовое бородатое лицо Мармадьюка с широченной усмешкой, концы которой
прятались где-то за ушами.
"Спорю, вы окажете мне честь, госпожа, взойдя на сцену моей кулинарной
лаборатории",- сказал он скрипучим голосом.- "Через кота Захарию мы
получили информацию, что вы были приглашены на завтрак в дом его преподобия,
викария Сильвердью, но по моему прошлому опыту у меня сформировалось
неблагоприятное мнение о способе ведения хозяйства у его преподобия, и я
возьму на себя смелость предположить, что трапеза, к которой Вы
присоединились, состояла ни из чего иного, как из холодных закусок. Окажите
ли вы мне честь, войдя внутрь?"
Мария вошла и увидела, что кухонный стол покрыт белой скатертью, а на
ней стоит блюдо с облитым розовой глазурью пирогом, кружка.
пенящегося молока и маленькая серебряная тарелочка, полная засахаренных
вишен. Пока она уминала сладкий пирог, заедала его вишнями и с наслаждением,
длинными глотками, пила молоко, Мармадьюк стоял на табуретке и вешал на окно
клетку с канарейкой, а пока он прилаживал клетку, он не переставал улыбаться
ей, а один раз даже подмигнул левым глазом. Она поняла, что он очень, очень
доволен ею, как будто знал и высоко оценил то решение, которое она приняла в
гостиной Старого Пастора, пока тот рассказывал ей о прошлом ее рода.
"Мармадьюк Алли",- осмелилась она обратиться к нему с вопросом, такой
он был сияющий и дружелюбный,- "но как Захария передал послание Старого
Пастора?"
"Сообщения, которые Захария предназначает для обнаружения, он пишет