"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

государыня медлит с подписью. Всего-то она опасается, всюду она временит -
самодержица!
Но, заботясь о принцах, надо и о пользе государственной думать.
Сказать, почему царь покойный Девиера заметил и ввысь над прочими поднял?
Потому что для него, Девиера, важнее всего государственный интерес. Петр
Алексеевич, бывало, уезжая куда-нибудь из Санктнетербурга, семью, детей
поручал именно Девиеру, не кому-нибудь.
Взять крепость во имя Петра и Павла, там ни один бастион не достроен,
в Адмиралтействе из семи доков пущены только четыре. При дворе отлично
известно, какую паутину ткут послы некоторых держав, а за кромкой ближнего
моря маячат паруса иностранных эскадр - то ли высматривают чего-то, то ли
чего-то ждут...
Многие ли теперь думают о пользе государственной? Тот же светлейший
князь Александр Данилович, как был торгашом-хапугой, так им и остался, при
всех чинах и имениях. Кстати, он свойственник ближайший Девиера -
генерал-полицеймейстер женат на его сестрице. Но Девиер относится к нему
трезво - он, светлейший князь, ныне, после кончины царя, действительно
первый столп империи, главная опора- Но он же и первый себялюбец: лишь
только удалось вопреки боярству на престол посадить вдову, Екатерину
Алексеевну, он, Меншиков, отправился в казначейство и там себе в карман
нагло положил сто тысяч рублей. Да не медью какой-нибудь, чистейшим
золотом! Скажите на милость, с кого теперь остальным-то пример брать?
Или взять генерал-прокурора Пашку Ягужинского, который пуще всех
рыдал на гробе государевом. Поглядишь - мудрый как ворон, а на самом
деле...
Течение мыслей генерал-полицеймейстера прервал аудитор Курицын,
который явился с папкой к докладу.
- Читай! - приказал Девиер.
- Из Ижорской волости сообщают, - начал Курицын, преданно пуча
глаза. - Тати совершенно обнаглели, среди дня разбойничают. На одну барыню
напали с зажженными лучинами для острастки, барыня от них еле в конопле
укрылась. А тати, захватив экипаж, нашли там две банки помады губной и
съели, полагая это барским лакомством.
- Команда послана? - спросил Девиер. Впрочем, что команда! При
приближении воинских людей тати разбегаются по своим деревням. Сеют себе,
пашут, до следующей татьбы.
- А вот из Москвы реляция, - достал бумагу Курицын. - Разбойник князь
Лихутьев там на площади казнен, голова взоткнута на кол. Он посылал
губернатору дерзостные письма, требуя денег.
- Что нам московские князья! усмехнулся Девиер. - От своих угомону не
знаем. Про Соньку там есть что-нибудь новенькое?
- Никак нет, - ответил аудитор. Может, к вечеру придет с рынков
что-нибудь.
Сколько себя помнит Антон Мануйлович, генерал-полицеймейстер, а ему
уж порядочно за сорок, вечно он в делах, заботах непрестанных. В душевных
болестях, как выражается его дражайшая супружница Анна Даниловна.
Это-то и подметил в нем покойный царь Петр Алексеевич, который
каждого на три аршина вглубь видел. Различил в нем эту способность
вертеться юлой. А произошло это впервые еще в голландских штатах, в
Амстердаме, где Антон Девиер, голодный юнга, забавлял шкиперов тем, что за