"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

поливал из графина, но подробностей не добился. Вот имей такого клеврета!
Утомившись, Девиер вернулся в свое кресло и вновь взялся за табачок а
ля виолетт. Карлик продолжал расписывать свои ночные злоключения. Ах, какие
там были кони, шестернею попарно!
Генерал-полицеймейстер захлопнул черепаховую табакерочку. Вот это уже
факт. Кто же в Санктпетербурге не знает, у кого такой аристократический
выезд? Нулишка, шмыгая носом, сбивчиво поведал, что конфидентом в том
Охотничьем домике был какой-то академик.
- Морра фуэнтес! - в сердцах произнес Девиер, что в очень
приблизительном смысле означало "клянусь мертвецами", и это было
единственное выражение, которое он вынес из общества флибустьеров и каперов
в той далекой его жизни. - Морра фуэнтес! За что я тебе, лоботрясу, полтину
в месяц плачу!
Карлик, утерев нос, поднялся на цыпочки, чтобы быть наравне с ухом
генерал-полицеймейстера.
- Дай мне сто пятьдесят рублей, и я тебе такое расскажу!
- Нулишка, ты что? - вымолвил удивленный Девиер.
- Без прозвищ, дядя, - заявил Нулишка. - Я крещен по православному
чину.
- М-да!.. - Девиер полез в кармашек за спасительной табакеркой. -
Правда, правда... Я же присутствовал при бракосочетании твоего батюшки,
царского карлы Иакова. Как же, как же! Тридцать два карла и карлицы, даже
поп был подобран карличок. Стало быть, ты Яковлич, а имя как твое?
- А у нас в слободке, - распалялся карлик, -супостат один есть,
издеватель. Евмолпий Холявин, гвардии сержант. Так он меня именует знаешь
как? Никтон Ничтожевич Пустоместов, вот! Требую его немедленно исказнить!
- Ладно, ладно,- успокаивал Девиер. Мы до него еще доберемся. Так как
же тебя именуют? Вонифатий? Вот и чудненько, Вонифатий Яковлич, вот тебе
моя рука.
Многоопытнейший генерал-полицеймейстер знал, что лишнее уважение
ничего не стоит, зато сторицей окупается. Взять того же Нулишку, хоть он и
числится за Кунсткамерой, но постоянно к царице бегает, подачки просит -
ведь он ее крестник.
- А ну-ка, уважаемый Вонифатий Яковлич, сядем-ка рядком да поговорим
ладком. Так на что тебе нужны те сто пятьдесят рублей?
Через полчаса генерал-полицеймейстер обладал такими сведениями, что
еле мог усидеть на месте. Но приходилось изображать из себя барина,
разомлевшего от жары и скуки.
- Куриозно ты говоришь, братец, - зевнул он, потягиваясь. - Заходи на
будущей неделе, мы все это в тетрадочку запишем и государыне представим,
развлечения ради. Что же касается ста пятидесяти рублей, кои ты просишь на
выкуп невесты... Почему бы и нет? Я велю казначейскому писчику, чтобы он
тебе выдал из сумм, отобранных у разбойников. Только ты впредь веди себя
разумно, сюда открыто не суйся, а мне все своевременно передавай, как было
у нас условлено. На, лови!
И он, в виде задатка, кинул ему серебряную монету, блеснувшую, будто
рыбка.
- Ой, гривенник! - в восторге закричал Нулишка, ловя ее на лету.
И как только он, пробуя монетку на зуб, выскочил за дверь,
генерал-полицеймейстер стал скликать своих помощников. Кибитку, коляску,