"Александр Говоров. Последние Каролинги " - читать интересную книгу автора

небольшую, без сомнения женскую, фигуру, закутанную в пестрое покрывало.
- Стой! - как можно грознее заревел аббат. - По праву войны ты моя
пленница: Покажи немедленно лицо!
Пленница кокетливо сопротивлялась. Когда же распаленный Кочерыжка
откинул ее покрывало, первое, что он увидел, были седые усики и карминовый
рот Заячьей Губы!
- О-о! - застонал аббат, убегая.
Заячья Губа поковыляла за ним, крича:
- Куда же вы, мой покоритель, я согласна!
Ударили победные колокола, из собора повалили франки, норманны,
пленные, окружая выходивших рядом Эда и Сигурда.
- Где ты научился норманнской манере воевать, сынок? - спросил король.
- На твоем дракаре "Северный ворон", где я три года просидел на цепи
гребцом.
Сигурд отвязал от пояса и вручил Эду свой огромнейший охотничий рог.
Страшно было подумать, какого роста был тур, у которого рог этот был добыт!
Франки молча смотрели на покидающих крепость врагов, на опустевшие
дракары, которые выплывали из заводи. Всеобщее молчание нарушил вдруг лучник
Винифрид, который помигал и изрек:
- Сеньор Эд, зачем ты... зачем ты выпустил их?
Все притихли, а Эд зевнул и сказал:
- Что ж, отвечу. Как и не ответить - ведь ты у нас сегодня герой!
Знайте же все - у данов есть твердое правило: как только они видят, что
сражение клонится не в их пользу, всем пленным они перерезают горло. Если бы
сперва мы напали на дракары, мы освободили бы мертвецов!
- И не потому! - упрямо твердил Винифрид, хотя окружающие дергали его
за сагум. - Просто ворон ворона не клюет.
Эд недоуменно и тяжко уставился на него. И вновь бесстрашный лучник,
хоть и мигая, не опустил перед ним глаз. Азарика увидела, как рука Эда
конвульсивно схватилась за рукоять меча, ей стало страшно за обоих. Но люди
уже прятали дерзкого Винифрида, а Эд, овладев собой, отвернулся.
Доложили, что к воротам явился изгнанный епископ Гундобальд и требует
возврата владения. Эд приказал его впустить. За Гундобальдом бежали уроды:
- Дяденька, дяденька, где твой волчий хвост?
Епископ еле отбивался от них посохом.
- Дяденька, дяденька! - в тон уродам сказал Эд. - Ты бы нам хоть
спасибо принес, дяденька.
Он заставил епископа идти в собор и надеть самое праздничное облачение.
Тот подчинился, бранясь и оглядываясь на воинов Эда.
Когда затихло последнее "Аллилуйя", Эд вышел на амвон, ведя за руки
близнецов. Велел им стать на колени, обнажил свой меч и поцеловал, словно
крест.
- Этот славный клинок, - поднял он его над головой, - принадлежал моему
отцу, Роберту Сильному. Он не знал позора поражений и зовется "Санктиль",
потому что в рукоять его вложены частицы мощей из святой земли.
Дал поцеловать его Райнеру, потом Симону. Приказал епископу:
- Повторяй за мной, твоя святость: "Город Самур и все, что в нем и
вокруг его стен, передаю во владение этим благородным братьям и клянусь в
том на святом Евангелии..." - Безбожник! - завопил епископ. - Это грабеж!
- Делай! - Эд занес Санктиль над епископской митрой.