"Даниил Гранин. Эта странная жизнь" - читать интересную книгу автора

вообще нравственность, а всякий раз - какие-то конкретные
качества, какие-то точные, активные свойства души, которые
вызывали восхищение Любищева. С трогательным постоянством он
пользовался каждым случаем, чтобы воздать должное своим друзьям
- Владимиру Николаевичу Беклемишеву и Александру Гавриловичу
Гурвичу. Его восхищение вызывали Альберт Эйнштейн и Мохандас
Ганди. При его напряженной духовной жизни его герои, его
любимцы, его примеры менялись, и было бы интересно проследить,
как именно менялись. Про Любищева никогда нельзя было сказать:
"он стал". Он всегда - "становился". Он все время искал,
менялся, пересматривал, повышал требования к себе и к своим
идеалам. Помогала ему Система. Или заставляла его...


ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,

КОТОРУЮ ЛУЧШЕ ВСЕГО НАЗВАТЬ - "ИСКУШЕНИЕ"


Не стоит считать его уж таким альтруистом. Он тратил много
времени на письма, но они же и сберегали ему время. Копии писем
в переплетенных томах стояли на полках вместе с томами
конспектов прочитанных книг - оттуда Любищев часто черпал
заголовки для своих работ. Иногда письма почти целиком входили
в рукопись. Система помогала ему использовать весь огромный,
накопленный десятилетиями материал.
Под воздействием Системы жизнь, несмотря на внешние
события, обретала монотонность, столь нужную и благотворную для
ученого. Ритмично, с назойливостью метронома, она отщелкивала
месяцы и годы, не разрешая забыть о текущем времени. Она
создавала ему максимально разумную и здоровую жизнь. Она, его
Система, обеспечивала ему такую занятость, что ему легко было
не замечать многих бытовых, да и житейских неудобств. Она
помогала ему не раздражаться, легко, по-олимпийски переносить и
людскую глупость, и бестолковость служебных порядков ч
беспорядков. Этим объяснялось его спокойствие и здоровые нервы.
Ему нужно было очень мало: место для книг, для работы и
покой. Конечно, покой - это не так мало. Покой в наше время -
вещь дефицитная. Но покой Любищева был простейший - тишина и
свобода от срочных дел. Он никогда не стремился иметь большую
квартиру, дачу, машину, картины, красивую мебель - ту
обстановку уют, которые для иных стремление и, уж во всяком
случае, составляют понятие покоя.
У него бывали случаи обрести такой комфорт, ничем особым
не поступаясь. Так сказать, без компромиссов. Время от времени
открывались высокие научные должности. Как возможность.
Некоторые усилия - и он мог бы продвинуться... Но ему ничего
этого не надо было. Ничего сверх самого необходимого. Не то
чтобы он нарочно лишал себя каких-то благ - ему просто не нужно
было многое из того, что считается обязательным. Глядя на