"Даниил Гранин. Эта странная жизнь" - читать интересную книгу автора

знания возникли в силу причин, о которых речь пойдет ниже.
Замечу, что, конечно, и усидчивостью он обладал колоссальной.
Усидчивость - это ведь тоже свойство некоторых талантов, кстати
- распространенное и необходимое для такой специальности, как
энтомология: Любищев сам говорил, что принадлежит к ученым,
которых надо снимать не с лица, а с зада.
Судя по отзывам специалистов такого класса, как Лев Берг,
Николай Вавилов, Владимир Беклемишев, - цена написанного
Любищевым - высокая. Ныне одни его идеи из еретических перешли
в разряд спорных, другие из спорных - в несомненные. За судьбу
его научной репутации, даже славы, можно не беспокоиться.
Я не собираюсь популярно пересказывать его идеи, измерять
его заслуги. Мне интересно иное: каким образом он, наш
современник, успел так много сделать, так много надумать?
Последние десятилетия - а умер он восьмидесяти двух лет -
работоспособность и идеепроизводительность его возрастали. Дело
даже не в количестве, а в том, как, каким образом он этого
добивался. Вот этот способ и составлял суть наиболее для меня
привлекательного создания Любищева. Способ его работы
представлял открытие, оно существовало независимо от остальных
его работ и исследований. По виду это была чисто
технологическая методика, ни на что не претендующая, - так она
возникла, но в течение десятков лет она обрела нравственную
силу. Она стала как бы каркасом жизни Любищева. Не только
наивысшая производительность, но и наивысшая жизнедеятельность.
Этика не имеет единиц измерения. Даже в вечных и общих
определениях - добрый, злой, душевный, жестокий - мы беспомощно
путаемся, не зная, с чем сравнить, как понять, кто
действительно добр, а кто добренький, и что значит истинная
порядочность, чем мерить эти качества. Любищев не только сам
жил нравственно, но чувствовалось, что у него существуют
какие-то точные критерии этой нравственности, выработанные им и
связанные как-то с его Системой жизни.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ -

ПРО ТО, КАКИЕ БЫВАЮТ ДНЕВНИКИ


Архив Любищева еще при жизни хозяина поражал всех, кто
видел эти пронумерованные, переплетенные тома. Десятки томов,
сотни. Научная переписка, деловая, конспекты по биологии,
математике, социологии, дневники, статьи, рукописи,
воспоминания его, воспоминания его жены Ольги Петровны
Орлицкой, которая много работала над этим архивом, записные
книжки, заметки, научные отчеты, фотографии, комментарии к
прочитанным книгам...
Письма, рукописи перепечатывались, копии подшивались - не
из тщеславия и не в расчете на потомков, нисколько. Большею