"Даниил Гранин. Наш комбат (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

бы сходить в Пулковскую обсерваторию, - сказала дочь, - я там никогда не
была".
Я не понял - при чем тут обсерватория?
Она смутилась. Она была честным человеком, мы с ней дружили, и она
призналась, что, конечно, с удовольствием поедет, поскольку мне это
интересно.
Получалось, что я хотел поехать ради них, а они ради меня. Это было
нехорошо. Что-то неверное было в моих отношениях с прошлым. Словно с
человеком знаменитым и неинтересным, ничего нового от него не ждешь.
Словно с родственником, которого - хочешь не хочешь - надо иногда
навещать. Или с человеком, который очень хорошо, слишком хорошо тебя знает
и может в чем-то упрекнуть, с человеком, перед которым надо чем-то
похвастать, а хвастать-то нечем.
И вот ведь что - одному поехать - в голову мне такой мысли не
приходило, то есть приходило, в виде мечтаний - мол, славно было бы
поехать, поискать, вспомнить. Но ничего конкретного не думалось. А ведь
чего проще приехать сюда: сесть в автобус - и за сорок минут доедешь. И
нынче ведь я решился поехать главным образом потому, что Володя уговорил.
- Нет, я ни разу не был, все собирался, - сказал Володя.
Никто из нас не был.



2


Мы пошли за комбатом. Сперва по шоссе, потом свернули вниз по тропке и
по каменным ступенькам. За железной оградой стоял мраморный обелиск с
надписью: "Здесь похоронены защитники Ленинграда в Великой Отечественной
войне 1941-45 г.". У подножья лежали засохшие венки с линялыми лентами.
Комбат отворил калитку, она скрипнула пронзительно.
- Узнаете? - спросил комбат.
Мы молчали. Мы виновато оглядывались и молчали.
- Это ведь кладбище наше.
- Точно! - Рязанцев всплеснул руками. - Здесь мы хоронили Ломоносова.
- Васю Ломоносова! - Я тоже обрадовался, я вспомнил Васю - его только
что приняли в комсомол. Его убили ночью, когда немцы вылазку устроили.
- А троих ранили.
- Верно, было дело, - сказал я, благодарный Рязанцеву за то, что он
напомнил. - Мы с Володей тащили Васю сюда.
- Начисто забыл... Полное затмение, - огорченно сказал Володя.
- Ну, помнишь, Вася дал нам картошку? Они в подвале нашли штук
двадцать.
- Картошку? Помню. А его не помню... Ломоносов, - повторил он, еще
более огорчаясь, - а вот Климова я тут точно хоронил.
Но Климова мы все забыли. И даже комбат не помнил. Он следил, как мы
вспоминали, почти не вмешиваясь.
- За могилой-то ухаживают. Памятник сделали, - удивился Володя.
Тогда была пирамидка, и ту, поскольку она была деревянная, кто-то
сломал на дрова. Елизаров нашел каменную плиту, мы притащили ее и