"Даниил Гранин. Наш комбат (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

- Что у вас за срочность? - спросил я. - Что-нибудь случилось?
Комбат смутился и сразу нахмурился.
- Ничего не случилось.
- Вы-то сюда уже приезжали?
- Приезжал.
- Так в чем же дело? Если ради нас, то не стоит, - сказал я с той
заостренной любезностью, какой я научился в последние годы.
Исподлобья комбат обвел меня глазами, мой дакроновый костюмчик, мою
рубашечку дрип-драй.
- Как хотите, - он перевел глаза на Рязанцева. - Ты тоже костюмчик
бережешь?
Рязанцев фальшиво засмеялся, вышел под дождь, похлопал себя по бокам.
- А что, в самом деле. Не такое перенесли, не заржавеем, - он
запрокинул голову, изображая удовольствие и от дождя, и от того, что
подчиняется комбату. - Нам терять нечего. Нам цена небольшая.
Мы стояли с Володей и смотрели, как они поднимались по ступенькам.
Володя вздохнул, поморщился.
- Чего-то он собирался нам показать.
- Себя, - сказал я со злостью.
- А хоть и себя. - Володя взял меня под руку. - Все же мы его любили...
Да, за тем комбатом мы были готовы идти куда угодно. Если б он сейчас
появился, тот, наш молодой комбат...
- А... помнишь, как мы с ним стреляли по "аппендициту"?
Что-то больно повернулось во мне.
- Ладно, черт с ним, - сказал я. - Ради тебя.
Мы догнали их у тропки. Мокрая глина скользила под ногами. Комбат подал
мне руку.
- То-то же! Нет ничего выше фронтовой дружбы, - возвестил Рязанцев.
А комбат нисколько не обрадовался.



3


Мы перебежали шоссе, по которому, поднимая буруны воды, неслись
автобусные экспрессы, и двинулись, поливаемые дождем, напрямик через поле.
Странное это было поле, одичалое, нелюдимое. За железнодорожной насыпью
местность стала еще пустынней и заброшенной. Слева белели сады с цветущими
яблонями, поблескивали теплицы, впереди виднелся Пушкин, справа -
серебристые купола обсерватории, здесь же под боком у города сохранилась
нетронутая пустошь, словно отделенная невидимой оградой. Кое-где росли
чахлая лоза с изъеденными дырявыми листьями, кривая березка, вылезала
колючая проволока; мы перешагивали заросшие окопы, огибали ямы, откуда
торчали лохматые разломы гнилых бревен. Землянки в два наката. И сразу -
запах махорки, дуранды, сладковатый вкус мороженой картошки, ленивые
очереди автоматов, короткие нары, зеленые взлеты ракет. И что еще? Разве
только это? А ведь казалось, помнишь все, малейшие подробности, весь наш
быт...
Чьи это землянки? А где наша? Где наша землянка?