"Даниил Гранин. Еще заметен след (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

- Не завидуйте фронтовикам, - сказала Жанна. - Верно, Антон Максимович?
- Что за страсть оглядываться назад, - сказал я, - там нет никаких
указателей, оттуда нет помощи.
- Скучный человек, не ценит вас. А вы слушаете его, а не меня. Потому
что он фронтовик. Я понимаю, господа, я вам мешаю, Жанна, опровергните
меня.
- Зачем опровергать, - сказала она. - Вы тонко чувствующий человек.
- Выставляете? Учись, Антон, как можно изящно выпроваживать людей. Но
прежде я хочу выпить за женщин. Они выше нашего понимания. Логикой их не
вскроешь. Им лучше ввериться, идти за женщиной, как за охотничьей собакой,
она тебя приведет.
Жанна прищурилась так, что Колесников смутился и выпил свою рюмку, не
чокаясь.
После ухода Колесникова я налил себе полфужера шампанского и добавил
коньяка. Этого должно было хватить.
При Колесникове все было проще и легче. К счастью, Жанна больше не
спрашивала про Волкова. Она показывала мне письма и открытки Бориса. Их
было много. Она могла составить целый сборник, книжицу типичных
лейтенантских писем. Я сразу подумал о своих письмах той девице, забавно,
если они у нее сохраняются, перетянутые такими же резинками от лекарств.
Первая открытка, написанная химическим карандашом, гласила:
"Привет с Ленинградского фронта! Здравствуйте, Жанна! Вы с удивлением
возьмете эту открытку... Невольно подумаете, кто это написал. Объясняю. Я
увидел Вашу карточку у моего друга по борьбе с немецкими оккупантами
Гогоберидзе Аполлона. Вы его хорошо знаете, и я не мог ее выпустить из
рук. Не отрываясь я смотрел на Вас. Кровь закипала в жилах, смотря на Ваши
прелестные черты..." - и дальше катилось в том же духе. Не мудрствуя
лукаво, брал быка за рога: "Эта открытка является залогом к дружбе с
тобой, Жанна, много писать нет необходимости, т.к. нет ясности в нашей
связи".
Начал на "Вы", кончил на "ты".
Писарский, ровно бегущий, без запинки и помарки, почерк.
"Здравствуй, милая Жанна! Отвечаю на твое письмо, не задерживаясь ни
минуты. Я живу в настоящее время в горячих условиях войны, переднего края
фронта... В конце своего письма ты вскользь намекнула о воздушных
поцелуях. Ты глубоко ошиблась. К сожалению, мне некому их посылать.
Товарищей очень много, а друзья все моего пола. И если ты так холодно
приняла мой скромный дар, то это твое личное дело, и впредь я буду более
благоразумный. Аполлон находится от меня в некотором отдалении. Все-таки,
Жанна, я крепко надеюсь и с нетерпением жду благоприятного ответа и фото".
- Зачем вы их хранили?
- Не знаю. Может, для сравнения.
- Сравнения?
- Вы читайте.
- Кто это Аполлон?
- Гогоберидзе. Может, помните? Высокий красивый мальчик, с усиками. У
него треугольник был. Или два? - Она помолчала. - Жених он был моей
подруги. Мы втроем там на фото. Нино, я и он.
- У вас есть эта фотография?
- Где-то была... - она стала перебирать бумаги. - Аполлон вскоре погиб.