"Даниил Гранин. Все было не совсем так" - читать интересную книгу автора

Шли по минному полю. Командир сказал мне: "Иди за мною след в след".
Сам шел, выглядывал усики. Я за ним на расстоянии. Вот это был комбат!

* * *

Жуков погнал пехоту на минное поле проделывать проходы, потом саперов,
чтобы убрать противотанковые мины, потом уже своих гвардейцев. Сам Жуков об
этом рассказывал Эйзенхауэру. Тот удивился: "Наши солдаты бы не пошли, а
начальника за такое сняли бы".

* * *

Мне хотелось перепробовать все, я играл в волейбол, в карты, в кегли,
пытался заниматься слаломом, нырял, и неплохо, на большую глубину, стрелял
из лука - неудачно. Неудач было много, они не огорчали. Наверное, потому что
я ничего не хотел достигнуть, я не стремился к мастерству, мне достаточно
было вкусить, ощутить сложность настоящего спорта.
Старая Русса
Яблоки рассыпали на чердаке. Яблочный дух там сохранялся всю зиму.
Яблоки были мелкие, назывался сорт скромно: "чулановка". Вкусная, ароматная,
таких больше нигде я не ел. Продавали их мерками, емкостью с ведро. Наступал
Яблочный Спас, и весь рынок заполняла яблочная орда. Каких только яблок не
везли, но главное, чем славился город, была "чулановка". И еще, конечно,
рыба. Она тоже лежала не просто на прилавках, она большей частью плескалась
в лоханях, садках, кадках. Знаменитые ильменьские сиги... Базары
запомнились. Как праздники. Чего стоили гуляния в Гостином Дворе, когда
осенью после урожая съезжались со всей округи в город парни и девушки.
Прогуливались, пели зазывные частушки, шел пригляд, знакомились. Девицы в
шелковых платьях, в баретках, парни в начищенных сапогах, в штиблетах,
русские рубахи, а то и апаши - отложные воротнички, были щеголи с ручными
часами. Брюки клеш, кепи, картуз, лузгали семечки. Ну, это всюду, вся страна
лузгала, главное было - умение заговорить, завязочка:
Ты залеточка, залеточка,
Вертучие глаза...
Играли, соревнуясь, гармонисты:
Я плясать-то не умею,
А пойду, так дроби дам.

* * *

Отец его был офицером русского флота, а в советское время преподавал
в Мореходке. Умер он в 1959 году. Умирая, попросил сына отслужить о нем
панихиду в Спасо-Преображенском соборе. Сын в тот год получил должность
редактора газеты. Тем не менее он заказал отпевание отца, сам был в церкви.
Для него просьба отца была неожиданна. Получалось, что отец втайне был
верующим, скрывал. Оказалось, что священник знал его, отец посещал церковь.
Сына отговаривали. Жена упрашивала не устраивать отпевания, будут
неприятности, могут снять с работы. Не все ли равно отцу, мертвому
безразлично. "Мы поставим хороший памятник" и тому подобное.
Волю отца он считал священной и не пошел ни на какие уступки. Отец