"Джулия Грайс. Любовный огонь " - читать интересную книгу автора

постели почти до восемнадцати лет, когда настала пора выезжать в свет, и что
всего хуже - хромота так и осталась навсегда. По этой причине и еще из-за
своей непреодолимой застенчивости Абьютес до сих пор была не замужем, хотя
Бренна считала, что она куда красивее сестры.
Время текло довольно быстро, но каждый новый день ничем не отличался от
предыдущего. Невзирая на вечную влажную духоту балы и вечеринки следовали
нескончаемой чередой, и сорочка неприятно липла к телу, покрытому испариной.
Москиты и комары донимали так, что Бренна была вынуждена раздеваться и спать
под пологом. Она так мечтала об Ирландии, ее прохладном ветерке, зеленых
холмах и чистом воздухе. Но теперь о Дублине напоминали лишь кошмары да
редкие письма от отца, в которые тот неизменно вкладывал деньги для Бренны и
Квентина.
Бренна сидела за туалетным столиком, нехотя укладывая волосы, и с
тоской думала о том, что нынче вечером придется присутствовать на очередном
музыкальном вечере, где ее, конечно, заставят петь. Правда, пение -
единственное, что примиряло ее с сегодняшним событием, по крайней мере
минуты, проведенные за фортепьяно, позволяли ненадолго забыть об
изуродованном теле Нейла.
В дверь тихо постучали. Бренна быстро потянулась за пеньюаром,
брошенным на спинку кресла.
- Бренна, можно войти?
- Конечно.
Это оказалась Абьютес в сиреневом домашнем платье, красиво оттенявшем
фиалково-голубоватые глаза.
Если бы не хромота, Абьютес давно бы вышла замуж и, возможно, успела бы
родить не одного ребенка. Бренна искренне не понимала, почему мужчины не
замечают прелестного овального личика и обращают внимание только на
физический изъян. Или придают такое значение девственности и не думают о
самой девушке...
- Я упражнялась на арфе, пока не стерла пальцы, - пожаловалась
Абьютес, - и решила, что мне просто необходимо с кем-то поговорить. Я не
помешаю? - И прежде чем Бренна успела ответить, затараторила: - Тебе не
надоело фортепьяно? Думаю, из всех нас только Джессике по-настоящему
нравится музыка. Правда, так или иначе приходится играть каждый день. Всех
нас выставляют напоказ, как призовых цыплят, и если мы, не дай Бог, возьмем
не ту ноту - беды не миновать. У мамы опять целую неделю будет несварение.
Бренна рассмеялась.
- Как приятно видеть тебя смеющейся, кузина, - заметила Абьютес,
подходя к скамеечке под окном и садясь. Бренна недоумевала, как она
ухитряется двигаться так грациозно, несмотря на хромоту. - Я уже начала
подозревать, что ты никогда не улыбаешься.
- Я? - пролепетала Бренна. - Не улыбаюсь?
- Ну да! О, кажется, я опять не то говорю, но ты казалась такой
несчастной с тех пор, как появилась здесь. Наверное, все из-за отца, правда?
Подумать только, знать, что он так болен, и разлучиться навсегда! Ужасно!
Бренна почувствовала, как загорелись щеки, и, схватив расческу, стала
вертеть ее в руках, не зная, что отцетить. Как трудно хранить тайны,
особенно от искренней дружелюбной Абьютес!
- И могу себе представить, как ты скучаешь по дому, - продолжала
кузина, - ты так часто вспоминаешь об Ирландии и о лошади, которую пришлось