"Грэм Грин. Сила и слава" - читать интересную книгу автора

Старик сидел на пустом ящике посреди маленького пыльного дворика.
Толстый и одышливый, он слегка отдувался, будто после тяжелой работы на
жаре. Когда-то он любил заниматься астрономией и сейчас, глядя в ночное
небо, выискивал там знакомые созвездия. На нем была только рубашка и
штаны, ноги - босые, и все-таки в его облике чувствовалась явная
принадлежность к духовному сану. Сорок лет служения церкви наложили на
него неизгладимую печать. Над городом стояла полная тишина; все спали.
Сверкающие миры плавали в пространстве, как обещание, наш мир - это еще
не вселенная. Где-нибудь там Христос, может быть, и не умирал. Старику не
верилось, что, если смотреть оттуда, наш мир сверкает с такой же яркостью.
Скорее земной шар тяжело вращается в космосе, укрытый в тумане, как
охваченный пожаром, всеми покинутый корабль. Земля окутана собственными
грехами.
Из единственной принадлежащей ему комнаты его окликнула женщина:
- Хосе, Хосе! - Он съежился, как галерный раб, услышав звук ее голоса;
опустил глаза, смотревшие в небо, и созвездия улетели ввысь; по двору
ползали жуки. - Хосе, Хосе! - Он позавидовал тем, кто уже был мертв: конец
наступает так быстро. Приговоренных к смерти увели наверх, к кладбищу, и
расстреляли у стены - через две минуты их жизнь угасла. И это называют
мученичеством. Здесь жизнь тянется и тянется - ему только шестьдесят два
года. Он может прожить до девяноста. Двадцать восемь лет - необъятный
отрезок времени между его рождением и первым приходом: там все его
детство, и юность, и семинария.
- Хосе! Иди спать. - Его охватила дрожь. Он знал, что превратился в
посмешище. Человек, женившийся на старости лет, - это само по себе уже
нелепо, но старый священник... Он взглянул на себя со стороны и подумал: а
нужны ли такие в аду? Жалкий импотент, которого мучают, над которым
издеваются в постели. Но тут он вспомнил, что был удостоен великого дара и
этого у него никто не отымет. И из-за этого дара - дара претворять облатку
в тело и кровь Христову - он будет проклят. Он святотатец. Куда ни придет,
что ни сделает - все осквернение Господа. Один отступившийся от веры
католик, начиненный новыми идеями, ворвался как-то в церковь (в те дни,
когда еще были церкви) и надругался над святыми дарами. Он оплевал их,
истоптал ногами, но верующие поймали его и повесили, как вешали чучело
Иуды в Великий четверг на колокольне. Это был не такой уж дурной человек,
подумал падре Хосе, ему простится, он просто занимался политикой, но я-то
- я хуже его. Я непристойная картинка, которую вывешивают здесь изо дня в
день, чтобы развращать детей.
Он рыгнул, задрожал еще больше от налетевшего ветра.
- Хосе! Что ты там сидишь? Иди спать. - Дел у него теперь никаких нет -
ни обрядов, ни месс, ни исповедей, и молиться тоже незачем. Молитва
требует действия, а действовать он не желает. Вот уже два года как он
живет в смертном грехе, и некому выслушать его исповедь. Делать больше
нечего - сиди сиднем и ешь. Она пичкает, откармливает его на убой и
обхаживает, как призового борова. - Хосе! - У него началась нервная икота
при мысли о том, что сейчас он в семьсот тридцать восьмой раз столкнется
лицом к лицу со своей сварливой экономкой - своей супругой. Она лежит на
широкой бесстыжей кровати, занимающей половину комнаты, - лежит под сеткой
от москитов, точно костлявая тень с тяжелой челюстью, короткой седой
косицей и в нелепом чепце. Вбила себе в голову, что ей надо жить согласно