"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу автора

Врач вспомнил ту ночь, когда Август заявил, что у него в комнате черти
и они хотят сжечь его заживо. Теперь все стало ясно: кто-то пробрался в
каморку Августа через люк, запер дверь и попытался поджечь кровать. Когда
Бартоломью с Майклом высадили дверь, злоумышленник сбежал тем же путем. Но
это не значило, что Майкл тут ни при чем. Он вполне мог выбраться с чердака
через второй люк и, бегом бросившись к лестнице Августа, подоспеть как раз
вовремя, чтобы помочь Бартоломью выбить дверь. Это объяснило бы и тот факт,
что бенедиктинец оказался почти полностью одет посреди ночи.
Кинрик носил еду из кухни в зал - близилась главная трапеза дня.
Бартоломью быстро прошел в дверь и поднялся по лестнице в зал. Там было
холодно и мрачно. Кинрик зажег свечи, но они лишь усугубляли ощущение холода
и мрака, мерцая и трепеща под порывами холодного ветра из окон.
Бартоломью налил себе из котла супа из лука-порея и уселся рядом с
Джослином Рипонским, скорее ради компании, чем по дружбе. Джослин потеснился
и принялся рассказывать ему, что землевладельцы вынуждены платить работникам
бешеные деньги, лишь бы зазвать их к себе на ферму. Чума унесла стольких,
что оставшиеся в живых были нарасхват и могли заламывать любые цены.
Джослин злорадно потирал руки, описывая бедственное положение богатых
землевладельцев. Потом принялся излагать свой план собирать людей в артели и
продавать их труд оптом. Так работники получат неплохую власть над
землевладельцами и смогут добиться лучшей оплаты и условий труда. Если один
землевладелец будет обращаться с ними нечестно, они перейдут к другому,
который предложит лучшие условия. Себе Джослин отводил роль посредника для
этих артелей. Бартоломью цинично задался вопросом, какую долю заработка
предприимчивый Джослин потребует себе за труды. И попытался сменить тему.
- Вы не собираетесь возвращаться обратно в Рипон?
- Пока можно заработать здесь, нет, - отвечал Джослин.
Бартоломью сделал еще одну попытку.
- Что побудило вас приехать в Кембридж? - спросил он, выбирая ломтик
солонины, не слишком отливающий зеленью плесени.
Джослин, явно раздосадованный тем, что его уводят от темы, щедро
плеснул себе еще вина - оно ведь принадлежало колледжу.
- Я списался с мастером Суинфордом. Мы с ним дальние родственники, и я
поступил сюда, потому что собираюсь открыть грамматическую школу в Рипоне и
хотел подучиться, как это лучше всего сделать. У меня есть дом, который
можно пустить в дело, а поскольку это будет единственная грамматическая
школа на многие мили вокруг, я не сомневаюсь, что преуспею.
Бартоломью кивнул. Все это он знал от Суинфорда, когда тот спрашивал
членов коллегии, нельзя ли его родственнику пожить в Майкл-хаузе в обмен на
преподавание грамматики. На словах план Джослина звучал благородно, но,
познакомившись с ним лично, Бартоломью пришел к убеждению, что школа
открывается исключительно ради извлечения прибыли и едва ли будет иметь
отношение к распространению идеалов просвещения.
Обязанностью Бартоломью, как самого старшего из присутствующих членов
коллегии, было чтение благодарственной молитвы, которая венчала каждую
трапезу в колледже. Покончив с этим, он удалился к себе в комнату.
Грею не удалось купить все лекарства, которые были необходимы
Бартоломью, и у него не оставалось другого выбора, кроме как пешком
отправиться в Барнуэлльское аббатство и посмотреть, нельзя ли позаимствовать
что-нибудь у тамошнего лекаря. Бартоломью подождал, пока студент поест,