"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу авторабедняге большое удовольствие. Винный погреб вашего мастера - предмет зависти
всех горожан, ты не знал? Бартоломью и не подозревал об этом, и некоторое время они беседовали со Стэнморами, пока тех не позвали дела. Бартоломью прикорнул в гостиной и проснулся, лишь когда по двору разнесся цокот конских копыт. Он сел и потянулся, протирая глаза и думая о том, что предстоит сделать. Потом выглянул из окна и принялся мрачно смотреть на дождевые капли, падающие в грязь. Он не мог понять, отчего на душе у него скребут кошки, хотя Филиппе теперь ничто не грозило, а его родные не причастны к злодействам, творящимся в университете. Но университет все еще оставался в центре происходящего. Несмотря на все, что он узнал за последние несколько часов, часть вопросов так и осталась без ответа. Например, кто убил сэра Джона. Бартоломью знал причину злодейства, но не продвинулся ни на йоту вперед в расследовании того, кто это сделал. Было ли убийство сэра Джона, отравление Элфрита и похищение тела Августа делом рук одного и того же человека? Бартоломью поскреб подбородок. Кто убил сэра Джона ради печати, тот убил Августа и надругался над его телом - также ради печати. Но почему Элфрит на смертном одре назвал имя Уилсона? Бартоломью знал, что покойный мастер не убивал Августа, а раз так, он не убивал и сэра Джона. Мог ли это быть Элкот? Судя по сведениям пансионов, именно он был шпионом в их рядах. Но был ли он убийцей? По словам Уилсона, в ночь его вступления в должность Элкот был так пьян, что не заметил, как мастер выскользнул из их общей комнаты, чтобы обыскать каморку Августа. Однако предположим, что Элкот был не пьян, а просто притворялся. Тогда он тоже мог каморке, когда он добрался до нее, а до тех пор Уилсон с Элкотом находились вдвоем. Конечно, подумал Бартоломью, эти его заключения справедливы при условии, что все говорили правду. Не исключено, что Уилсон и Элкот оба были замешаны в деле и солгали, чтобы выгородить друг друга. Интересно, знал ли Элкот о ночных визитах Уилсона к аббатисе и одобрял ли их? Бартоломью ломал голову, стоит ли предупредить Элкота, что его письма перехватили. Он не сомневался, что братья Стэнморы искренне верят, будто Элкота просто дискредитируют, чтобы сместить с должности. Но, помня о сэре Джоне, Августе, Поле, Монфише и Элфрите, сам он не мог быть в этом столь уверен. Он думал об Элкоте - тщедушном, суетливом и мелочном. Хватило бы у него сил так глубоко вонзить нож в грудь Пола? Мог бы он одолеть сэра Джона? Бартоломью вспомнил, как Уилсон должен был подтянуться, чтобы пробраться в люк на потолке, и о той неожиданной силе, с какой Майкл поднял его на ноги. Быть может, он слишком много времени проводил со слабыми и умирающими и стал недооценивать здоровых, чьи силы может подхлестнуть страх или отчаяние. Чем больше Бартоломью думал, тем меньше понимал. Несмотря на все, что ему удалось выведать путем подслушивания, из разговора с Филиппой и Абиньи и стычки со Стэнморами, он до сих пор пребывал в недоумении. Вместо того чтобы снять камень с его души, это заставило его беспокоиться о безопасности родных еще сильнее. Абиньи ни на миг не задумался, что подвергает опасности Эдит, когда пытался помочь Филиппе. Бартоломью подумал о том, что рассказал ему Стэнмор об оксфордском заговоре, и задался вопросом: может ли благополучие университета быть достаточной причиной для таких, как Яксли, |
|
|