"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу автора

нечто ужасное, и ему хотелось понаблюдать за ними повнимательнее. Его терзал
стыд: ведь они были его коллегами, а некоторые - например, Майкл и Абиньи -
его друзьями, он знал их уже много лет. Ни один из них в жизни не совершал
насилия, насколько ему было известно. Он подумал о сэре Джоне, о его
обезображенном теле, посмотрел на прикрытый одеялом труп Пола и собрался с
духом. Они ему не друзья, если убили сэра Джона и брата Пола!
- Вот что, по моему разумению, произошло, - продолжал Элфрит. Он
взглянул на Бартоломью. - Дополняй, если считаешь, что я что-нибудь
пропустил. Август умер во время обеда, и Мэттью пошел осмотреть его тело по
просьбе мастера Уилсона. Он объявил Августа мертвым, и брат Майкл пришел
помолиться за его душу. Майкл вернулся в зал первым, а Мэттью подошел позже.
Уилсон фыркнул, глаза его сверлили Бартоломью. Врач и не подозревал,
что все преподаватели так заинтересовались, почему он задержался в каморке
Августа намного дольше Майкла. Нет, он определенно не намеревался делиться с
ними своими подозрениями относительно того, что Августа убили. Элфрит
продолжал:
- Он доложился мастеру и попросил меня провести ночь в бдениях над
телом Августа. Я отправился в каморку старика и читал молитвы, пока кто-то
не напал на меня сзади и не оглушил. В доказательство могу показать рану.
Когда я пришел в себя, Мэттью помогал мне подняться. Тело Августа исчезло, а
его комната была перерыта. Причины того и другого не укладываются у меня в
голове. Мы с Мэттью наскоро осмотрели эту часть здания в поисках Августа и
нападавшего. Именно тогда Мэттью обнаружил, что коммонеров, которые все это
время были поразительно глухи к происходящему, опоили. Он стал осматривать
их и обнаружил, что брат Пол, упокой Господь его душу, убит. Это все, что
мне известно.
Завершив рассказ, францисканец застыл со склоненной головой и
скрещенными на груди руками.
Профессора сначала молчали, потом вопросы посыпались как из рога
изобилия. Уилсон попытался восстановить порядок: сначала замахал в воздухе
пухлой рукой, потом прикрикнул. Бартоломью заметил, что один-два опоенных
коммонера зашевелились, и наклонился взглянуть на Монфише.
- Ну, доктор Бартоломью, - неприветливо осведомился Уилсон, - что вы
скажете в свое оправдание? Вы проводите довольно долгое время наедине с
Августом, прежде чем вернуться в зал, вы стоите над отцом Элфритом, когда он
приходит в чувство после того, как незамеченный им нападавший оглушил его
ударом по голове; вы обнаруживаете, что коммонеров опоили, и вы находите
тело бедного брата Пола. И что вы на это скажете?
Бартоломью ушам своим не верил. Мастер считает, что врач имеет какое-то
отношение к зловещим событиям этой ночи, и это обвинение произвело
впечатление на других профессоров, которым явно стало не по себе.
Он сделал глубокий вдох и начал подробно излагать историю в том виде, в
каком рассказал ее Элфриту, не упуская ничего, за исключением собственных
подозрений и догадок. Когда он упомянул о драке на лестничной площадке,
Элкот подошел взглянуть на след от ножа на штукатурке.
Пока Бартоломью рассказывал свою версию событий, Уилсон не сводил с
него глаз. От его немигающего взгляда Бартоломью стало не по себе, и он
задался вопросом, не эту ли тактику применяют юристы к своим жертвам в суде.
Все остальные слушали с одновременно потрясенным и завороженным видом, хотя
на их лицам Бартоломью не мог ясно прочитать ничего, кроме ужаса.