"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу автора

Бенедиктинец стоял на коленях перед ложем отца Элфрита - для того явно
настал последний час.
- Ох, нет! - Бартоломью упал на скамеечку и подождал, пока Майкл
закончит молиться. - Когда?
- Еще сегодня утром он был совершенно здоров, но свалился во дворе, как
раз когда я вернулся, - сказал Майкл вполголоса.
Бартоломью подошел к постели и положил руку Элфриту на лоб.
Францисканец едва дышал, но, похоже, избежал мучительной агонии, которая
выпадала на долю некоторых несчастных. Посещать больных и соборовать
умирающих было рискованно, и врачи и священники прекрасно понимали, что
могут пасть жертвами болезни. Вид Элфрита, конец которого был совсем близок,
снова напомнил Бартоломью о том, что и сам он смертен. Мысли его перескочили
на Филиппу, которой, как он надеялся, в монастыре ничего не грозило, и на
воспоминания об их недолгом призрачном счастье на исходе лета.
- Схожу еще разок, посмотрю, не появился ли Уильям, - сказал Майкл,
украдкой утирая глаза руками.
Бартоломью попытался устроить умирающего поудобнее. Он обнаружил, что
если развести руки, это помогает уменьшить давление на бубоны, и они
причиняют больному меньше боли. Однако, к его изумлению, у Элфрита под
мышками нарывов не оказалось. Он пригляделся пристальнее, проверил шею и
пах. Нигде не было ни малейшей припухлости и ни намека на черные пятна,
покрывавшие тела некоторых жертв, хотя все свидетельствовало о том, что
Элфрит серьезно болен. Бартоломью понадеялся, что это не новая разновидность
чумы.
Ресницы Элфрита затрепетали. Он увидел врача и попытался что-то
сказать. Бартоломью склонился над ним, силясь расслышать голос, походивший
на еле слышный шелест.
- Не чума, - прошептал монах. - Яд. Уилсон.
Обессиленный, он закрыл глаза. Бартоломью задался вопросом, не
горячечный ли это бред. Элфрит слабо взмахнул рукой в воздухе. Бартоломью
взял ее и сжал в своей. Рука была холодная и сухая. Глаза монаха с мольбой
устремились на врача, и тот снова наклонился к умирающему.
- Уилсон, - прошептал францисканец снова.
До Бартоломью, отупевшего от горя и усталости, дошло не сразу.
- Вы хотите сказать, что Уилсон отравил вас? - переспросил он.
Губы Элфрита обнажили зубы в жуткой пародии на улыбку. Он умер.
Бартоломью наклонился и обнюхал губы покойного. И отшатнулся. В нос ему
ударил едкий мерзкий запах, и он заметил, что язык у Элфрита распух и покрыт
пузырями. Его все-таки отравили! Уилсон? Но это невозможно - мастер уже
много дней не покидал своей комнаты. Временами Бартоломью видел, как тот
следит за происходящим во дворе из своего окна, но стоило Бартоломью или
одному из монахов бросить взгляд в его сторону, и он немедленно захлопывал
ставни.
Едва он начал осознавать значение смерти Элфрита, из него словно разом
выпустили весь воздух. Еще одно убийство! И именно сейчас, в такое время!
Он-то думал, что чума положит конец опасным политическим играм, которые
начались летом. А что Элфрит делал в комнате Майкла? Неужели это
бенедиктинец отравил его? Бартоломью принялся оглядываться по сторонам в
поисках кубка с вином или еды, которую Майкл мог вынудить Элфрита съесть, но
ничего не обнаружил.