"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу автора

попыткой Бартоломью пошутить.
- Боже, Мэттью, - сказал он. - Я уж думал, мы никогда больше не
засмеемся. Дайте мне лепешек, мистрис Агата. Со вчерашнего вечера у меня во
рту ни крошки не было, кроме червивых яблок.
Агата вытащила лепешки из печи и плюхнулась на скамеечку рядом с
Бартоломью.
- Стоит мне только взять три дня выходных, чтобы позаботиться о родне,
как в колледже все идет наперекосяк, - проворчала она. - В кухне грязища, в
комнатах крысы, еда вся вышла.
Майкл закашлялся с полным ртом свежих теплых лепешек.
- Слуги почти все разбежались, - сказал он. - А этот кусок сала в
комнате мастера и пальцем не пошевелит, чтобы исполнить свои обязанности,
так что в колледже царит хаос.
- Больше не царит, - величественно провозгласила Агата. - Я вернулась.
И не обольщайтесь, молодые люди, меня никакой мор не возьмет! Я три дня
ходила из дома в дом, глядела, как умирают мои родные, и ничего мне не
сделалось. Кое-кто из нас не поддается!
Бартоломью с Майклом воззрились на нее с изумлением.
- Возможно, вы и правы. Мы с Грегори Колетом думали, не обладают ли
некоторые люди естественной устойчивостью к чуме.
- Это не устойчивость, мастер Бартоломью, - гордо возразила прачка. - Я
одна из тех, кто избран Богом. - Она важно поправила свои пышные юбки. - Он
поражает тех, кто гневит его, и щадит тех, кого любит.
- Этого не может быть, мистрис, - сказал Бартоломью. - За что Богу
поражать детей? А монахи, которые рискуют жизнью, чтобы поддержать людей?
- Монахи! - фыркнула Агата. - Видала я, какую жизнь они ведут:
богатство, жирная еда, женщины и дорогая одежда! Да Господь их первых в ад
отправит!
- Спасибо на добром слове, мистрис, - со скорбным видом сказал Майкл. -
И долго еще, по-вашему, мне ждать, пока Господь не отправит меня в ад?
Прачка невинно усмехнулась.
- А я и не утверждала, что он вас заберет. Но по какой еще причине одни
умирают, а другие остаются в живых? Врачи не ведают. Грегори Колет сказал,
что, может быть, я и права, и священники считают, что одним уготовано жить,
а другим - умереть.
- Возможно, некоторые люди обладают такой пропорцией жизненных соков,
которая позволяет им сопротивляться чуме, - задумчиво произнес Бартоломью и
взял еще одну лепешку.
- А ты сравнивал жизненные соки тех, кто выжил, и тех, кто умер? -
спросил Майкл.
Бартоломью кивнул, раздосадованный.
- Но пока что не нашел никакой закономерности. Майкл похлопал его по
плечу.
- Ну, быть может, эта пропорция слишком хитрая, чтобы ее можно было с
легкостью разглядеть, - сказал он. - Но я не хочу знать, верна ли твоя
теория, ибо это означает, что я обречен жить или умереть, как продиктует мое
тело, и что бы я ни делал - как бы ни молился и ни пытался вести праведную
жизнь, - это ничего не изменит. И это лишило бы меня надежды и Бога.
Бартоломью вскинул руки.
- Я не об этом, - сказал он. - Я хочу знать, как излечить эту гнусную