"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу автора

дать ей покрывало, а потом заперлась у себя в комнате. Это произошло семь
дней назад. Эдит не один час провела, уговаривая ее открыть дверь, но
девушка отказалась даже разговаривать с ней.
Бартоломью поднялся.
- Она не пустит тебя, Мэтт, - сказала Эдит. - Она написала записку, где
говорилось, что ты в особенности не должен приходить. Бедная девочка.
Представить не могу, что она так страшно изуродована.
Бартоломью тоже не мог себе этого представить. Во всяком случае, не мог
представить ничего, что могло бы изуродовать Филиппу настолько, чтобы она
стала нежеланной для него. Ему вспомнился Колет. Что этот мор творит с
человеческим рассудком! Он еле заметно улыбнулся сестре, прежде чем
подняться в комнату Филиппы. Эдит не пыталась остановить его: она слишком
хорошо знала брата. В глубине души она надеялась, что звук его голоса может
вытащить Филиппу из ее отчаяния.
Он немного постоял перед дверью, потом постучал. Внутри послышался
какой-то шорох, и все затихло.
- Филиппа? - позвал он негромко. - Это Мэттью. Пожалуйста, открой
дверь. Не нужно бояться.
Было по-прежнему тихо. Он постучал еще раз.
- Филиппа. Если ты откроешь дверь и поговоришь со мной, даю слово, что
не попытаюсь прикоснуться к тебе или увидеть тебя, - произнес он. - Просто
позволь мне немного побыть с тобой.
Ответа не последовало. Бартоломью присел на сундук, который стоял в
коридоре, и задумался. В обычных обстоятельствах ему и в голову не пришло бы
покуситься на чье-то уединение, но сейчас он боялся, что состояние рассудка
Филиппы, пострадавшего от болезни, может сделать ее неспособной позаботиться
о себе. Если это и впрямь так, ей нужна помощь, пусть даже сама она этого не
понимает.
Эдит в восемнадцать лет вышла замуж за Стэнмора и переехала в
Трампингтон. Бартоломью тогда было восемь, и всякий раз, когда его отпускали
из монастырской школы в Питерборо, он приезжал погостить в беспорядочно
построенном доме сестры. Он изучил здесь каждую щелочку, каждый закоулок и
знал, что замок на двери, за которой скрывалась Филиппа, неисправен. Стоит
вставить острую щепку в определенном месте - и дверь в мгновение ока
откроется. Мальчишкой он не раз играл с этим замком в дождливые дни.
Он решил сделать еще одну попытку.
- Филиппа. Почему ты не отвечаешь? Позволь поговорить с тобой всего
несколько минут, и я обещаю, что уйду по первому твоему слову.

* * *

В ответ ему не раздалось ни звука, ни даже шороха. Бартоломью
встревожился; он решил, что дело гораздо серьезней, чем несколько шрамов.
Вооружившись заточенной железкой, которую он носил с собой среди прочих
инструментов врачебного ремесла, Бартоломью вогнал ее в замочную скважину,
как много лет подряд проделывал со щепкой. Навыка он не утратил, и дверь с
легкостью подалась.
Филиппа сильно вздрогнула, когда он сделал к ней шаг, и Бартоломью
остановился. Она съежилась на кровати, кутаясь в плащ, который он дал ей по
пути из монастыря в Трампингтон. На ткани до сих пор темнела засохшая грязь.