"Аласдер Грей. Пять Писем из восточной империи " - читать интересную книгу автора

- Ты не соблазнишь меня. Мое желание умереть - это продолжение моего
нежелания двигаться, чувствовать, думать и видеть. Всеми силами души я
стремлюсь в ничто. Но вы - дело другое. Можете целую неделю предаваться всем
радостям, какие разрешает письмо императора.
- Но без тебя, господин, это письмо недействительно. Дозволь нам носить
тебя с собой. Не бойся - мы не станем затевать беспорядков. Все будет
спокойно и гармонично, тебе не придется ни ходить, ни вставать, ни даже
думать. Нам ли не знать твоих нужд. Мы умеем читать их в легчайших движениях
твоих бровей. Ты можешь даже не говорить "да" в ответ на это предложение.
Просто прикрой глаза в покладистой улыбке, столь для тебя характерной.
Я был утомлен и выполнил его просьбу, потом позволил им омыть меня,
накормить и приготовить ко сну, как в прежние времена. Но произошло и нечто
новое. Врач протер ранки у меня в паху вяжущей жидкостью, и Адода стала
что-то с ними делать сначала языком, а потом зубами. Я почувствовал легкую,
почти незаметную боль и, опустив глаза, увидел, как она вытягивает из каждой
ранки трепещущую серебряную нить. Врач вновь омыл меня, затем Адода, обняв
меня, прошептала:
- Дозволь мне разделить с тобой трон.
Я кивнул. Остальные ушли, и в первый раз за четыре дня я крепко заснул.
Под утро мне приснилось, что рядом лежит моя тетя, такая же молодая и
прелестная, как в старые дни, когда она наряжалась белым демоном. Я
проснулся, сжимая Адоду так страстно, что мы оба вскрикнули. Двери
центрального зала были широко распахнуты, как и двери в сад из комнат по
всей окружности павильона. Свет заливал нас отовсюду. За завтраком я вновь
обрел спокойствие, но не такое, как обычно. Я ощущал в чреслах некую
игривость. Это ощущение не достигло еще моей головы, и по лицу у меня
бродила скептическая ухмылка. Но я уже был не вполне прежним человеком.
Вошли прочие из моей свиты, держа в руках яркие одежды и гирлянды. Они
положили в мой трон-ялик пищу, вино, дурманящие зелья и музыкальные
инструменты. Трон очень вместителен, и, когда они забрались в него сами - и
прислужница Тоху тоже, - тесно там не стало. Потом появилось несколько
провожатых с длинными шестами, которые они прикрепили к трону по бокам;
подняв меня и свиту в воздух, они вынесли нас в сад. На носу ялика сидел
секретарь и играл на свирели, повар и врач аккомпанировали ему на цитре и
барабане. Провожатые шли по извилистой дорожке танцующим шагом, и все это
было так удивительно, что я громко смеялся, свободно глядя на лазурное небо
в движущихся белых пятнышках голубей, на остроконечные черепичные крыши с
цветными флагами, на теснящиеся купола и шпили рынков, храмов и мануфактур.
Только в раннем детстве я смотрел вокруг с такой же жадностью, ради одной
лишь бесполезной радости восприятия, а потом долгие годы я либо пользовался
глазами как инструментом для накопления литературных знаний, либо прикрывал
их, как требует этикет.
- О Адода! - воскликнул я, зарываясь лицом в ее волосы. - Как прелестно
все это новое бесполезное знание!
- Польза жизни - вкус, который она дарит, - прошептала Адода. -Волей
императора ты единственный свободный человек на свете. Вкушай же все, чего
пожелаешь.
Мы вошли в зал, где стояли ткацкие станки и тысячи женщин, одетых в
грубые платья, ткали роскошные ковры. Я пришел в восторг. Воздух был
спертый, но я этого не ощущал. Адода и повар изо всех сил обмахивали меня