"Аласдер Грей. Пять Писем из восточной империи " - читать интересную книгу автора

блистающих на солнце мрамором и медью. Секретарь сказал мне:
- Это пантеон поэтов. Причалим, господин?
Я кивнул.
Мы сошли на берег, и я двинулся босиком по теплому мху. В каждом из
сооружений имеется дверь, от которой ступени идут вниз - в гробницу, где
будет лежать тело. Над каждой дверью прикреплена белая доска, на которой
будет написано великое произведение поэта. Разумеется, все гробницы пока
пусты и на досках ничего нет, потому что я первый поэт в новом дворце; судя
по тому, что под самым высоким центральным шпилем, обшитым золотыми
пластинами, на двери стоит мое имя, мне предначертано остаться
непревзойденным. Я вошел в эту дверь. Помещение внизу оказалось достаточно
просторным, чтобы вместить нас всех; для свиты там были приготовлены
подушки, для меня - серебряный трон.
"Чтобы иметь право здесь покоиться, я должен сочинить стихотворение", -
подумал я и заглянул в глубину своего ума. Стихотворение было там, лишь
ожидало, когда его выпустят наружу. Я поднялся по лестнице обратно, вышел за
дверь и велел секретарю вынуть из своего мешочка краску и кисти, а затем
встать у доски. Медленно, твердым голосом я продиктовал ему стихотворение.
Императорская несправедливость
Разбросаны пуговки и лоскуты, воздушный змей втоптан в грязь, Детский
желтый башмачок треснул под копытом коня. Плачет земля: город-глава срублен
саблей, растоптан конницей, Дома его - пепел, люди его - воронья пожива.
Неделю назад на безлюдном рынке под ветром шуршала пыль.
Голод, -сказала беглая пыль. - Сума. Бунт. Голод. Сума. Бунт. Нет, мы такого
не делаем. Мы люди мирные. Пищи у нас еще на шесть дней, обождать бы надо.
Император нас всех пристроит - там, под землей.
Горько быть лишними.
Нежные матери, кряжистые отцы, бойкие тетушки,
Разлученные сестры и братцы, вороватые слуги,
Все вы - почетные гости у императора
Там, под землей.
Сейчас мы сидим в гробнице. Дверь закрыта, и тьму рассеивает лишь
красноватое свечение углей в жаровне повара. Свита сонно покуривает трубки,
врач медленно перебирает пальцами сухие травы, секретарь дописывает мое
последнее письмо. Мы утомлены и счастливы. Император сказал, что я могу
писать что захочу. Будет ли мое стихотворение распространено? Нет. Прочтя
его, простые люди восстали бы и уничтожили эту злобную маленькую куклу и всю
компанию матерых, лживых, высокомерных мужчин, которые ею владеют. Мои слова
прочтет, может быть, лишь садовник, который тут же замажет их, чтобы они не
достигли императорских ушей. И все же я выполнил свое предназначение. Я
погружаюсь в сон вполне удовлетворенным.
Прощайте. Люблю вас по-прежнему.
Ваш сын
Боху.
Продиктовано незадолго до окончания старого календаря.

Письмо последнее


КРИТИЧЕСКИЙ РАЗБОР СТИХОТВОРЕНИЯ ПОКОЙНОГО ТРАГИЧЕСКОГО ПОЭТА БОХУ