"Аполлон Григорьев. Один из многих" - читать интересную книгу автора

Мари окаменела.
Сукно, заменившее двери арки, отвернулось... за ним стоял Званинцев.
Он был таков же, как всегда, но угрюм и грустен.
- Садитесь, - сказала ему Мари твердо и тихо, - садитесь, - повторила
она, собравши все силы... - Вы хотели меня видеть, ваше желание исполнено.
Последние слова были сказаны с горьким упреком.
- Да, я хотел вас видеть, - сказал Званинцев, садясь на козетку у ног
Воловской... - Я хотел вас видеть, видеть тебя, Мари.
В его тихом шепоте было столько безумной страсти, столько глубокой
покорности, что Воловская не могла совладеть с собою и зарыдала. Званинцев
схватил ее правую руку и прижал к губам крепко. Она перестала рыдать и
вынула свою руку с каким-то негодованием. И, поднявши на него свои большие
глаза, она сказала:
- Вы хотели меня видеть, зачем? что вам во мне?
- Все, Мари... вы это знаете... вы меня знаете.
- О, да! я вас знаю! - отвечала она с горькой насмешливостию. - Я вас
очень хорошо знаю.
Они оба замолчали.
Званинцев скрестил руки на груди и смотрел на нее, как смотрит мать на
больного ребенка.
- Помните ли вы наше детство, Мари? - начал он тихо, с особенно, ему
только свойственною мечтательностью. - Помните ли вы старую березу на берегу
пруда? Я был там опять недавно, я видел эту старую березу, она еще жива, и
на ней уцелела метка вашего роста, которую я вырезал, когда мне было
пятнадцать, а вам было двенадцать... Как ты была хороша тогда, как ты была
чиста тогда, Мари... как ты доверчиво смотрела на меня своими голубыми
очами... Мари, Мари... ты была моею, и ты отравила мою жизнь, Мари, и ты
заставила меня проклинать жизнь, проклинать доверчивость, твою, мою
доверчивость.
Она безмолвно слушала... она уже не могла оторвать от него глаз.
- Ты звала меня мужем тогда, - продолжал он с тихой сосредоточенной
грустью, - на это смотрели сквозь пальцы, да, может быть, тоже видели нас
они, добрые люди, в будущем мужем и женою... Да, это и должно было бы<ть>
так, мы должны были быть мужем и женою, мы могли бы любить друг друга
свободно, вечно... не правда ли? Ведь ты любишь меня, Мари, - ведь я люблю
тебя?
Воловская закрыла двумя руками свое пылающее лицо. Званинцев сильно
почти отнял эти руки и, глядя на нее с безотчетной страстью, продолжал:
- Да, это все так... это должно было быть так, - и между тем это не
сделалось.
- Кто же виноват в этом? - спросила Воловская с горьким упреком.
- Кто? - повторил Званинцев и, не отвечая на этот вопрос, - ты знаешь,
- сказал он, - я не мог жениться на тебе.
- Не мог?
- Да, потому что я вовсе не хотел заставить тебя разделять мою бродячую
судьбу.
- Но разве в вас не было воли, не было силы создать себе состояние,
имя? разве вы... разве ты не сильнее, не лучше, не выше всех?
Званинцев презрительно покачал головою.
- Разве теперь, - продолжала Мари, почти с насмешкою, - вы не создали