"Аполлон Григорьев. Один из многих" - читать интересную книгу автора

искренним даже с самим собою, разве можно знать себя? Да простят мне мой
скептицизм и да не обвинят меня за этот скептицизм в пристрастии к моему
герою, в желании оправдать его. Я менее всего на свете способен кого-либо
оправдывать, и тем менее Званинцева.
- Оставь меня, оставь меня, - повторяла Воловская, - пряча свою ногу, к
которой жадно прильнули губы Званинцева, - оставь меня... между нами встали
судьба и люди.
- Судьба за нас, мой ангел, - говорил он полушутливо, покрывая
поцелуями ее пальцы... - а люди!.. я давно уже хожу между ними диким
волком... Мари, Мари!.. забудь и судьбу и людей, - продолжал он, с неистовою
страстью сжимая ее в объятиях, - ты моя, ты моя... я должен стереть с тебя
осквернившие тебя чужие лобзания.
Она вырывалась от него, - зазвенел колокольчик. Званинцев уже сидел на
креслах, спокойный и холодный.
Воловская была спасена. Муж ее воротился вовремя, не заставши дома
приятеля, с которым собрался обедать в клубе.
Званинцев встретил его весело. Смущен был не он, а бедный Воловский,
вовсе не предвидевший этого посещения, и чрезвычайно опечаленный тем, что
оно могло быть неприятно его жене, и без того уже расстроенной слишком
нервами.
Но она была также спокойнее обыкновенного.
Званинцев у них обедал и после обеда целых три часа говорил с Воловским
о молодости, об университете.
Воловский был страшно рад возвращению старого приятеля. Он был вполне
славный малый...

-----

Перенесемтесь теперь, для пояснения моего рассказа, лет за тридцать
назад.
Званинцев и Воловская воспитывались вместе, росли вместе. Отцы их были
соседями по имениям, служили в одном полку, и отец Званинцева,
штабс-ротмистр *** гусарского полка, умер в великий день Бородина на руках
Скарлатова, отца Мари; Иван Александрович Званинцев остался после смерти
отца на руках матери или, лучше сказать, на руках старой няньки, которая
_выходила_ и Александра Ивановича; он был еще по одному году. Мать его,
женщина рассеянная и по-тогдашнему довольно эмансипированная, вовсе не
горевала о смерти мужа и, расстроивши до конца и без того уже порядочно
расстроенное имение, убежала во Францию с одним из героев великой армии,
выдававшим себя за полковника карабинеров. Маленький Ванечка был брошен
совершенно на произвол судьбы, и бог знает, что бы с ним было, если бы не
приехал Сергей Петрович Скарлатов, покрытый ранами и наконец решившийся
оставить службу с чином полковника. Тогда люди имели еще слабость верить в
дружбу, и потому Сергей Петрович вступился в положение сына своего приятеля,
над которым, при множестве опекунов, сбывалась совершенно пословица, что у
семи нянек дитя без глазу, и предъявил предсмертное завещание Александра
Ивановича Званинцева, которым единственным опекуном его сына назначен был
Скарлатов.
Полковник уехал в деревню, потому что в полусгоревшей Москве жить было
не очень весело, а Петербург был ему ненавистен с тех пор, как он проиграл