"Аполлон Григорьев. Один из многих" - читать интересную книгу автора

человека неподвижный, сильный, магнетический, взгляд, - вы очень меня
ненавидите? А? признайтесь по совести, - ведь очень? - не правда ли?
И, говоря эти слова, он положил его руку на ладонь своей левой руки и,
гладя правою нежную и мягкую руку Севского, глядел ему в глаза с каким-то
скорбным странно-умоляющим и вместе обаятельным выражением. Молодой человек
молчал, опустивши глаза в землю; на его щеках пробился огнем румянец стыда.
- Ну, да... оно и понятно, - продолжал Званинцев, - вам велели меня
ненавидеть? - И он холодно засмеялся.
Севский вспыхнул и с негодованием выдернул из рук Званинцева свою руку.
- Я вас развращаю, не правда ли? - говорил Званинцев, пристально смотря
ему в лицо с насмешкою. - Ваша маменька...
Он остановился, ожидая, какое действие произведет это слово: он
вонзился взглядом в свою жертву, как тигр, готовый к вечной обороне.
Натура Севского была не из тех слабых натур, которые покоряются
ласковому слову: он ненавидел всякое наставничество, хотя бы в самых тонких,
обаятельных формах.
Он отступил... он побледнел внезапно, как бывает со всяким человеком
слишком нервного сложения.
Огненный взгляд Званинцева не упускал из виду ни одного его движения.
- Иван Александрович, - сказал наконец молодой человек, сжавши
физиономию, но дрожащим от гнева голосом, - кто дал вам право говорить мне
дерзости? Что вам от меня нужно?
Званинцев быстро прислонился спиною к стулу и смотрел на него, как
смотрит художник на прекрасное произведение искусства.
- Ничего, - сказал он потом медленно, отвечая на вопрос, - я вас люблю.
- Я не хочу вашей любви, - почти вскричал молодой человек, судорожно
сжавши спинку стоявшего возле стула.
- Да мне-то что до этого? - продолжал Званинцев, полушутливо,
полугрустно, - я вас люблю, вот и все тут, я - картежный игрок, я - ужас
вашей матушки, я вас люблю, я в вас люблю самого себя, свою молодость.
Севский молчал: чувство отвращения боролось в нем с чувством
доверчивости его благородной натуры.
- Да, _дитя мое_, - начал опять Званинцев трепетным, почти умоляющим
тоном, - я вас люблю. Вам это странно? И мне понятно, почему это странно
вам, у которого есть на свете привязанности.
И он вновь замолчал, ожидая действия своих слов.
Чувство симпатии, чувство сострадания явно побеждало в душе молодого
человека.
Званинцев заметил это, но вместо того, чтобы пользоваться слабостию
противника, он вдруг переменил тактику.
- Да, _дитя мое_, - сказал он с немного насмешливым ударением на словах
"дитя мое": - я хочу руководить вас в жизни, я хочу быть вашим лучшим
другом.
Он опять сжался, как пантера на добычу.
Севский снова вспыхнул, но, скоро выправившись, сказал очень гордо:
- Нет, нам не быть друзьями.
Угловатые линии его лба обозначились резко. Он был мужественен,
прекрасен.
Званинцев лежал в креслах, скрестивши руки и смотря на него с глубокой
задумчивостию.