"Аполлон Григорьев. Один из многих" - читать интересную книгу автора

что на ней трудно было бы прочесть что-нибудь. Он был молод, но его бледное
лицо было изрыто слишком рано развившимися страстями, его глаза были тусклы
и безжизненны, как тупой взгляд трупа, его длинные темно-русые волосы висели
по щекам и по плечам сальными палками. Вообще какое-то отупение отражалось в
его чертах, какое-то необычайное рассеяние выказывалось во всех движениях,
то невероятное рассеяние, которое равно принадлежит или человеку, занятому
слишком одною какою-либо мыслию, или человеку, который вовсе не имеет в
голове никакой мысли. По временам в отупелом взгляде выражалось что-то
похожее на божественную искру светлого, высокого ума, но помрачалось тотчас
же бессмысленным развратом. Вообще по первому взгляду на него можно было
заключить одно только: что этот человек или вовсе потерял центр и
равновесие, или еще тщетно искал их.
Он не шел, а скорее влекся первым из пришедших. Костюм его был больше
чем скромен; он был очень беден, и бедность эта еще ярче выказывалась от
необычайной неопрятности.
Первый из пришедших, только что увидал Званинцева, бросился к нему с
распростертыми объятиями, но Званинцев, отстранясь немного, не подал даже
руки.
- Ах ты, душа моя! ну как ты? - начал новопришедший и, не ожидая
ответа, продолжал: - Ну что? Как дела-то? храбро? а? - И он потер руками и
захохотал громко.
- Кто это с тобой, Сапогов? - спросил Званинцев почти громко.
- Это, братец, мой задушевный приятель, поэт, братец, и идет в актеры,
- рекомендую.
Званинцев сухо поклонился, и сопутник Сапогова отвечал ему таким же
сухим поклоном.
- Что, каков, а? - продолжал Сапогов, толкая своего товарища и
поворачивая его к Званинцеву.
Званинцев сел на стул и пристально взглянул на спутника Сапогова, но
этот последний потерял даже, кажется, способность краснеть.
Вероятно, Званинцеву пришло в голову, что под этим беспутным развратом
сокрыто или страшное бесстыдство, или сознание в себе высших сил, таящихся
под грубым, скотским бесчувствием; но так или иначе, он перестал
преследовать его своим взглядом и обратился к Сапогову.
Но Сапогов уже стоял с двумя рюмками ликера.
- Ну, на! выпей, что ли? - обратился он к своему спутнику: - чудесный
ликер, - тридцать копеек серебром. Ну, пей же, что ли? - вскричал он с
нетерпением, видя, что тот не вдруг берет рюмку. - Еще ломается!
Спутник его схватил рюмку и выпил одним духом.
- Храбро! - вскричал с хохотом Сапогов... - Ай да Антоша!.. - Антоша
улыбнулся.
Званинцев опять вперил в него свой пронзающий взгляд.
- Ну, что, - обратился к Званинцеву Сапогов, - будем мы сегодня
вечером...
- У Мензбира? Я буду.
- Во что? в преферку? - спросил опять Сапогов, подмигнувши левым
глазом.
- Пожалуй.
- Втроем? с бароном? - Да!
- Обдерем, как липочку, - закричал Сапогов N; громким хохотом... - А я