"Аполлон Григорьев. Офелия (Одно из воспоминаний Виталина)" - читать интересную книгу автора

Благодарю Тебя, боже, за это назначение, благодарю Тебя за смирение,
которое вера в Тебя, навеки живущего, сообщила мне - больному, падшему,
утомленному.
Да будет воля Твоя, Отче!
Алеет заря... розовым сиянием озарена моя маленькая комната, портрет
матери на стене и в углу крест божественного Учителя. Все мое со мною.
Пора заснуть, пора увидеть светлый, милый образ!

Сентября 11.

Боже, боже, сжалься над нею, сжалься надо мною... осуди меня на вечное
мучение, но спаси ее.
Бедный ангел, бедное дитя....ужели ты осуждена последним, роковым
судом?..
Палачи, демоны... о Спаситель, Спаситель, вырви ее из когтей их!..
Спаси ее, спаси ее!..
О! неужели только за то проклята ты, мое дитя, что ты чиста и
прекрасна, что ты нежна, что пытка упреков и жалоб ужаснее смерти и
несчастия...
Спаситель, я во прахе перед Тобою, я готов на муки и страдания.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сентября 12.

Целую ночь, длинную, бессонную, страшную ночь провел я в рыданиях и
стонах. Неужели спасения нет!..
За нами прислали вчера: мать лежала в постели больная, и потому только
мы одни с отцом пошли к ним. Приходим - все по обыкновению: за столом
Елисеич и будущий зять с красными физиономиями, и перед ними графин с
ерофеичем. Матушка недовольна будущим зятем, что мало приносит подарков, и
ругает мужа за то, что он только-де и знает, что с раннего утра наливает
глаза, что она-то-де уж такая несчастная и т. п.
Я сел играть по обыкновению; она стояла подле меня прекрасная, молодая,
с огненным румянцем на щеках, с тихо волнующеюся грудью...
Мы говорили - о чем мы говорили? - не знаю.
- Мне завидуют многие, - сказала она вдруг с горькою улыбкою.
- Вам?
- Да, - продолжала она так печально и жалко... - Mon frere, mon frere,
je suis bieh malheureuse! {Брат мой, брат мой, я очень несчастна! (франц.).}
- прошептала она едва слышно, склонивши голову на руку.
- А зачем вы не слушали меня, когда я говорил вам о сердце?.. - отвечал
я почти со слезами.
- Я вас не знала, простите меня... - И она подала мне руку, которую
пожал я сильно.
Глаза ее были влажны... я почти плакал.
- На жизнь и на смерть? не правда ли?.. - говорил я, не выпуская ее
руки.
Мы долго сидели молча, смотря друг на друга. Ее бедная, стесненная,
воздушная душа была, казалось, счастлива, нашедши для себя свободу и