"Аполлон Григорьев. Мои литературные и нравственные скитальчества" - читать интересную книгу автора

до нетерпимости, до пропаганды... Пять лет новой жизненной школы. {20}
И опять перелом.
Западная жизнь воочию развертывается передо мною чудесами своего
великого прошедшего и вновь дразнит, поднимает, увлекает. Но не сломилась в
этом живом столкновении вера в свое, в народное. Смягчала она только
фанатизм веры.
Таков процесс умственный и нравственный.
Не знаю, станет ли у меня достаточно таланта, чтобы очертить эти
различные эпохи, дать почувствовать их, с их запахом и цветом. Если для
этого достаточно будет одной искренности, - искренность будет полная,
разумеется по отношению к умственной и моральной жизни.
Одно я знаю: я вполне сын своей эпохи и мои литературные признания
могут иметь некоторый исторический интерес.

1862 г. сентября 12.


* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

МОСКВА И НАЧАЛО ТРИДЦАТЫХ ГОДОВ ЛИТЕРАТУРЫ.
МОЕ МЛАДЕНЧЕСТВО, ДЕТСТВО И ОТРОЧЕСТВО

I

ПЕРВЫЕ ОБЩИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Если вы бывали и живали в Москве, да не знаете таких ее частей, как,
например, Замоскворечье и Таганка, - вы не знаете самых характеристических
ее особенностей. Как в старом Риме Трастевере, {1} может быть, не без
основания хвалится тем, что в нем сохранились старые римские типы, так
Замоскворечье и Таганка могут похвалиться этим же преимущественно перед
другими частями громадного города-села, чудовищно-фантастического и вместе
великолепно разросшегося и разметавшегося растения, называемого Москвою. От
ядра всех русских старобытных городов, от кремля, или кремника, пошел
сначала белый, торговый город; {2} потом разросся земляной город, {3} и
пошли раскидываться за реку разные слободы. В них уходила из-под влияния
административного уровня и в них сосредоточивалась упрямо старая жизнь.
Лишенная возможности развиваться самостоятельно, она поневоле закисала в
застое. Общий закон нашей истории - уход земской жизни из-под внешней нормы
в уединенную и упорную замкнутость расколов, повторился и в Москве, то есть
в развитии ее быта.
Бывали ли вы в Замоскворечье?.. Его не раз изображали сатирически; кто
не изображал его так? - Право, только ленивый!.. Но до сих пор никто, даже
Островский, не коснулся его поэтических сторон. А эти стороны есть - ну,
хоть на первый раз - внешние) наружные. Во-первых, уж то хорошо, что чем
дальше идете вы вглубь, тем более Замоскворечье тонет перед вами в зеленых
садах; во-вторых, в нем улицы и переулки расходились так свободно, что явным
образом они росли, а не делались... Вы, пожалуй, в них заблудитесь, но
хорошо заблудитесь...
Пойдемте, например, со мною от большого каменного моста {4} прямо, все