"Аполлон Григорьев. Мои литературные и нравственные скитальчества" - читать интересную книгу автора

в статье "Сонмище нигилистов" явился новый, свежий, цинически-грязный,
но по-своему остроумный и несомненно энергический деятель под именем Никодим
Надоумко. Слово "нигилист" не имело у него того значения, какое в наши дни
придал ему Тургенев. "Нигилистами" он звал просто людей, которые ничего не
знают, ни на чем не основываются в искусстве и жизни, ну, а ведь наши
нигилисты знают пять книжек {85} и на них основываются... Надоумко повел
странные по плану и по содержанию беседы с просвирнями, корректорами
типографий и иными выводимыми им лицами о пустоте литературного направления,
нещадно восставал, больше, впрочем, из угождения старцам, на Пушкина, в чем,
конечно, никто ему не сочувствовал, на Полевого и его поверхностность, в чем
уже многие ему сочувствовали, на праздношатание мысли и чувства...
Затем, рядом статей под псевдонимом Надоумки завоевавши себе
известность, а диссертацией" "De poesia romantica" {"О романтической поэзии"
(лат.).} - степень доктора философии и кафедру, Н. И. Надеждин раскланялся с
старцами и их органом и начал издавать "Телескоп". В первом же нумере, как я
упомянул, он один во всей своей тогдашней критике объявил себя за
пушкинского "Бориса" и встал во главе всей серьезной молодежи.
Но это уже относится к 1831 году...

VI
ОТЗЫВЫ ПРОШЛОГО

Между тем старое поколение, сходившее с поля действия или
долженствовавшее сойти по непреложным законам истории, доживало же свою
жизнь с чем-нибудь, хранило же на себе след тех веяний, которые во время оно
более или менее могущественно уносили его за собою, и передавало же или по
крайней мере старалось передавать поколению молодому эти для него еще живые
веяния?..
Конечно так. Сколь ни мало серьезного вынес мой отец из своей юности,
но все-таки же по преданиям помнил и

Пою от варваров Россию свобожденну,
Попранну впасть татар и гордость угнетенну. {1}

Потом

Российские князья, бояре, воеводы,
Прешедшие за Дон отыскивать свободы {2}

и другие тирады из "Дмитрия Донского", разумеется, вместе с пародией
"Митюха Валдайский" {3} и другой пародией, в которой отменною энергиею
отличался ответ ханскому послу:

Поди и расскажи Мамаю,
Что я его... и проч.,

помнил и с восторгом, конечно уже подогретым преданием, читал и оду
"Бог" и "Фелицу" Державина. Впрочем, он был уже человек не державинской, а
карамзинской эпохи, Сумарокова совсем не знал, Хераскова только что
оставлял, собственно, в покое, зато с большим чувством цитировал