"Дмитрий Васильевич Григорович. Рыбаки (Роман из простонародного быта) " - читать интересную книгу автора

встретилась надобность отлучиться недели на две из дому. Накануне отъезда
приводит он Акима к плотине и говорит ему:
- Смотри, - говорит, - вот в этом месте вода начинает подсачиваться;
завтра же чем свет вали сюда землю и навоз. Долго ли до греха: нет-нет да и
плотину промоет...
- Как не промыть! - говорит Аким рассудительным, деловым тоном. - Тут
не только промоет - все снесет, пожалуй. Землей одной никак не удержишь -
сила! Я, - говорит, - весь берег плитнячком выложу: оно будет надежнее.
Какая земля! Здесь камень только впору!
Но этим еще не довольствуется Аким: он ведет хозяина по всем закоулкам
мельницы, указывает ему, где что плохо, не пропускает ни одной щели и все
это обещает исправить в наилучшем виде. Обнадеженный и вполне довольный,
мельник отправляется. Проходят две недели; возвращается хозяин. Подъезжая к
дому, он не узнает его и глазам не верит: на макушке кровли красуется резной
деревянный конь; над воротами торчит шест, а на шесте приделана скворечница;
под окнами пестреет вычурная резьба...
- Ай да Аким! Вот нажил себе работника: мастак, нечего сказать! На все
руки парень!
Но в это время глаза мельника устремляются на плотину - и он цепенеет
от ужаса: плотины как не бывало; вода гуляет через все снасти... Вот тебе и
мастак-работник, вот тебе и парень на все руки! Со всем тем, боже сохрани,
если недовольный хозяин начнет упрекать Акима: Аким ничего, правда, не
скажет в ответ, но уж зато с этой минуты бросает работу, ходит как словно
обиженный, живет как вон глядит; там кочергу швырнет, здесь ногой пихнет, с
хозяином и хозяйкой слова не молвит, да вдруг и перешел в другой дом.
В продолжение семи лет он столько переменил хозяев, что даже прозвища
их не помнил.
Живал он в пастухах, нанимался сады караулить, нанимался на мельницах,
на паромах, на фабриках, исходил почти все дома во всех приречных селах - и
все-таки нигде не пристраивался.
Раз, однако ж, счастие как словно улыбнулось ему. Это произошло ровно
за восемь лет до начала нашего рассказа. Аким случайно как-то встретился с
одинокой вдовствующей солдаткой, проживавшей в собственном домку, на
собственной землице; он нанялся у нее батраком и прожил без малого лет пять
в ее доме. Не следует заключать из этого, что Аким взялся наконец за ум и
решился сделаться деловым мужиком: ничуть не бывало! Он остался все тем же
пустопорожним работником и ни на волос не изменил своего нрава. Еще менее
следует отнести такой факт к необыкновенной терпимости или сговорчивости
солдатки. Новая хозяйка Акима была самая задорная, назойливая и беспокойная
баба; по уверению соседок, она ела и "полоскала" своего работника с ранней
утренней зари вплоть до поздних петухов. Несмотря на такое частое
полосканье, Аким не думал, однако ж, расставаться с домом солдатки.
Словоохотливые соседки утверждали, впрочем - положительно утверждали, что
такое упорство со стороны Акима единственно происходило из привязанности его
к сыну хозяйки, родившемуся будто бы год спустя после вступления батрака в
дом солдатки. Не знаю, насколько верны такие доводы; положительно известно
только, что привязанность Акима к ребенку была действительно замечательна.
Он не выпускал его из рук, нянчился с ним как мамка; не было еще недели
ребенку, как уже Аким на собственные деньги купил ему кучерскую шапку. Он,
правда, немножко ошибся в расчете: шапка не только свободно входила на