"Владимир Григорьев. Аксиомы волшебной палочки (Авт.сб. "Рог изобилия")" - читать интересную книгу автора

Теперь, когда ощущения и чувства подкрепились логической
направленностью, инженер стал увереннее: он верил своему мозгу. Последняя
вспышка мышления оправдывала и нелепый, несвоевременный выход на улицу -
первую из маленьких глупостей, отпущенных внутренним голосом, - и те, что
еще предстояло совершить.
Ему уже незачем было возвращаться домой, однако беглый пересчет первой
же сотни прохожих показал, что в пальто лишь два процента из них. На
плечах инженера тоже красовалось пальто - деми с рыжим воротником и
пристежной ватной подкладкой. ("Отличная штука, ребята, - говорил он
друзьям, - летом плащ, зимой доха!") И когда приговоренное к повешенью
пальто осталось дома, инженер резким баскетбольным ходом ввел свое тело в
общий поток сограждан.
Прямая, соединяющая его подъезд с ближайшей парикмахерской, окончилась
креслом, за которым стоял давно не бритый и не стриженный человек с
лезвием в руках.
- Сапожник без сапог, - дружелюбно сказал Петров, и человек волшебно
махнул лезвием.
Как только парикмахер смазал последний порез на подбородке клиента,
инженер бросил взгляд в зеркало. Он с удовлетворением отметил, что опавшая
щетина скрывала приятно-розовую кожу щек и литой подбородок боксера. Он
почти забыл, как это выглядит в естественном виде.
Теперь молочное сияние щек гармонировало с мягким излучением рубашки,
свежей, как обратная сторона чертежа, со стремительной складкой брюк,
надетых, кажется, впервые, и черным блеском туфель, отражавшим безнадежные
взгляды уличных сапожников.
И вместе с тем он не чувствовал себя манекеном, вышедшим прогуляться из
витрин магазина. Выутюженные доспехи горожанина не сковывали его движения.
Губы его то и дело раздвигались легкой улыбкой, шаг был в меру нетверд, а
взгляд добр, как у трамвайного кондуктора, едущего в пустом вагоне.
Восприятия инженера обострились. Он слышал, как устрично пищат
разворачивающиеся листочки тротуарных тополей, и в моторном уличном
громыхании явственно выделялся тонкий шелест лунного света, и ноги,
казалось, ловили неощутимую кривизну земного шара. Состояние инженера
обрело некую глобальность, его грудь упруго раздвигала податливую сеть
меридианов, и токи широт мягко овевали плечи. И оттуда, из этих токов, из
недр полярного магнетизма, прихлынула к мышцам титаническая сила, и
следовало теперь ею как-то распорядиться, на что-то истратить. Как, на
что? Этого инженер еще не знал.
Бульвар, один из тех бульваров, где и в яркий полдень под густой
листвой хранится фотолабораторный мрак, а по ночам пылают неоновые солнца,
хоть делай моментальные фотографии, бульвар этот еще кишел играющими
детьми. Один из них не принимал участия в финале коллективного детского
буйства. Совсем молчаливый малыш, сосредоточенный, серьезный, подбрасывал
высоко вверх небольшой булыжник и наблюдал за его падением. Возможно, он
что-то обобщал, формулировал, подбирался к каким-то физическим законам, а
может, и просто наслаждался зрелищем свободного падения. Но только
немногие решались пройти в непосредственной близости от малыша.
Разумеется, в их число попал и наш герой. Сегодня он легко относился к
опасностям, сегодня он зевал бы в падающем, чадящем самолете.
И тут взгляд инженера упал на девушку, она шла прямо навстречу Петрову.