"Ольга Григорьева. Ладога " - читать интересную книгу автора

перестанешь...
Верил я ему тогда иль нет, сейчас уж не упомню, а от тех рун
оторваться не мог. Вставали из закорючек и черточек великие деяния,
поднимались мудрые, сильные люди, смотрели добрые, могучие боги... Как
мечталось хоть глазочком на те времена глянуть, хоть словечком с могучим
Болотом перемолвиться!
Всю зиму я над рунами сидел, а весной случилось нежданное... Средь
погожего вешнего дня заколотился кто-то в нашу дверь, задышал тяжко у
порога...
Старик дела отложил, прислушался.
- Войди, кто бы ни был и какие бы вести ни нес! - велел пришельцу
неведомому.
Двери распахнулись, заклубился на пороге морозный пар, а посреди
него - знакомец да обидчик мой прежний - погодок Хорек... На меня он и не
глянул, в ноги Старику бухнулся:
- Спаси, родимец! Разбери по совести! Останови! Отец мамку... Убьет!
Старик поглядел на его исполошное лицо да на трясущиеся руки,
поморщился:
- А родичи на что? Неужто не могут ревнивца приструнить? Отец-то,
небось, опять за старое взялся?
Хорек всхлипнул, кивнул. Я его ни разу таким не видел, да и к
лучшему - не из тех он, кто свои слабости прощает. Отыграются на моих боках
его слезы... Лучше бы я сразу ушел, его не замечая...
Старик сопел, недовольно покряхтывал, не хотел на мороз выходить.
Старость всем нелегка, а после восьми десятков весен вовсе невмоготу
становится... Кряхтел он, корчился и вдруг повеселел неожиданно:
- Вот, Хитрец, и тебе дело сыскалось...
А дабы не счел я его слова шуткой, швырнул на мои плечи теплый
полушубок.
Хорек уставился на меня точно баран на новые ворота, даже плакать
перестал. Я не меньше его труханул и растерялся, но Старику перечить не
посмел - вышел за дверь. Хорек за мной... Так и добрались до его избы - я
впереди, с глазами словно плошки, он - на два шага поотстав, с высохшими
дорожками слез на толстых щеках...
У крыльца уж толпился народ, судачил - убьет Клемень жену иль не
убьет... А из-за дверей так кричали да гремели, словно не двое в избе
дрались - дюжина. Подмывало меня плюнуть на все и опрометью прочь кинуться,
но не смел Старика подвести - что о нем подумать могут, коли я от дела
убегу?
Я к самым дверям протиснулся, вслушался - хоть что разобрать...
- Убью, змея!!! - гремел Клемень, а Сипачиха лишь плакала да выла.
Горестно так, что шевельнулась обида и боль за нее - готов я был разорвать
на куски изувера, ее бить решившегося...
Наш род от женщин пошел - ими славен! Нельзя сосуд драгоценный, в коем
жизнь человеческая зарождается, кулаками бутузить!
- А ну отпирай! - завопил я.
Родичи за спиной стихли. Я их не видел, чуял лишь - крутят пальцами у
висков: дурень, мол, не в свое дело лезет... Сами они таковы! Силой взять
боятся, а умом да хитростью - кишка тонка! Да ладно, этого добра я уж у
Старика понабрался... Главное, не подвели бы, когда сила на силу пойдет, -