"Ольга Григорьева. Ладога " - читать интересную книгу автора

не сдюжить мне супротив Хорькова отца...
Набрал я в грудь воздуху побольше, заорал, стараясь голос погрубее
сделать:
- Давай, Клемень! Лупи ее, стерву! А ты, змея, сюда выйди - я-то тебя
похлеще мужа проучу! Вовек не забудешь! Иди сюда, говорю, а то пожалеешь!
Сперва Клемень не услышал меня, а после затих, прислушиваясь. Тут я уж
совсем расстарался:
- Гадюка ползучая! Бей ее, Клемень! Лупи!
От страха у меня голос и впрямь сиплым стал. Клемень не признал,
выкликнул через дверь:
- Ты кто такой, чтоб мне да моей жене указывать?
- Ха, твоей! Может, она больше мне жена, чем тебе, дурню набитому!
Клемень и без того крепким умом не отличался, а теперь вовсе озверел.
Оно понятно - что жену лупцевать, когда стоит да смеется на пороге ее
полюбовник?!
Дверь чуть вместе с притолкой не вылетела - так распахнулась...
Клемень вывалился на крыльцо, уставился осоловевшими от гнева да медовухи
глазами на меня, а потом по толпе ими зашарил - никак не мог понять, кто
над ним издевался... Тут меня ум-то и покинул... Не мудрено ошалеть со
страху, когда нависает над тобой детина в полтора аршина ростом да хочет
тебя живьем в землю врыть...
Поморгал я на него глазами, да и ляпнул:
- Доброго здоровья тебе, хозяин...
Глупее не придумаешь, но с перепугу и большую глупость сотворить
недолго.
Голосок меня подвел - засипел. Клемень понял - обманули, рыкнул,
ринулся на меня. Боги страшного не попустили - попятился я да зацепился за
щербину в доске, шлепнулся наземь. А Клемень мимо пролетел - родичам в
руки. Те долго думать и мяться не стали - съездили пару раз по осоловевшей
роже да скрутили буяну ручищи за спиной... Я на них глядел, холодным потом
обливался, не замечал одобрительных взглядов, на меня устремленных...
Хорек поволок бесчувственное тело отца обратно в избу, народ
расходиться стал, о моей хитрости болтая, как вдруг выскочила из избы
женщина. Маленькая, измятая, с кровавыми пятнами на рваном сернике - не
сразу и признал в ней Сипачиху.
- Миленький, - бухнулась мне в ноги, - родимый! Да хранят тебя боги!
- Мама! - Хорек отца бросил, к ней подскочил.
- Кланяйся, сынок! Кланяйся... - гнула она его голову исцарапанными в
кровь руками.
Хорек поднял ее заботливо, повел к крыльцу, а у самого порога
оглянулся:
- Прости за прежнее. Коли нужда какая будет - обращайся, не подведу.
Он, и верно, начал за мной тенью ходить, любых обидчиков отваживать,
да только перестали меня обижать. Слухи у нас, в Приболотье, что ветер -
летят, не усмотришь. Вскоре по всем печищам расползлась весть о новом
мудреце, что самого большого мужика повалил... Я поверить не мог, как
быстро из убогого и никчемного в мудреца превратился, лишь дивился
непостижимости людской...
А люди ко мне приходить стали. Кто с бедой, кто за советом, а кто
просто о жизни посудачить, вопросы задать. Я тушевался сперва, а после